Шарлотта. Последняя любовь Генриха IV. Жорж Вотье

де Монморанси, на которой я женюсь.

      На этот раз гримаса Бассомпьера сделалась еще страннее.

      – Правда, вы не знаете, – продолжал принц, – король женит меня; он отдает мне девицу де Монморанси… Я сегодня вечером это узнал. Садитесь… Я непременно должен это рассказать.

      Бассомпьер принял отчаянный вид.

      – Сделайте милость! – сказал он отчаянным голосом.

      – Нет, нет, говорю вам. Вы мой пленник, и это ваш выкуп…

      Бассомпьер вздохнул, вложил в ножны шпагу, которую до сих пор держал в руке, и сел в носилки.

      Жан слушал этот разговор в остолбенении. Он не мог верить ушам. Носилки были уже далеко, а он еще не тронулся с места.

      Он опомнился, только когда его толкнули.

      – Ну, ступай, негодяй! – закричал сержант.

      – Ведь я вам ничего не сделал…

      – Это все равно, ступай.

      – Но, сержант, ведь этот тот… Когда вы пришли, он чуть меня не убил.

      – Для меня это все равно… Не в этом дело.

      – Извините… Нельзя арестовать человека, который ничего не сделал.

      – А я хочу арестовать… Если ты скажешь еще слово, я закую тебя в кандалы.

      Сержант, взбешенный этим приключением и чувствовавший потребность выместить свой гнев на ком попало, толкнул Жана к своим солдатам, те схватили его и потащили к Шансле.

      Все-таки кто-то был арестован, и нечего было бояться, что принц крови освободит его из рук дозорных. Его смело можно было притеснять.

      Мариетта исчезла с начала ссоры, и никто о ней не думал.

XI

      Немедленно объявили при дворе о браке Генриха Бурбона, принца Конде, с Шарлоттой-Маргаритой де Монморанси, и сам король велел нунцию получить от папы необходимое дозволение.

      Принцу было тогда двадцать два года. Он был сыном того Генриха Бурбона, который одно время оспаривал у короля Наваррского лидерство над протестантской партией и который, будучи хорошим воином, хорошим христианином, но плохим полководцем, после сражения при Кутра умер в Сен-Жан-д’Анжели странной смертью – разошлись слухи, что от яда. Все его слуги тотчас были арестованы; паж Белькастель, на которого пали важные подозрения, бежал. Показания свидетелей против принцессы Конде были так сильны, что король Наваррский засадил ее в тюрьму.

      Там родила она сына через семь месяцев после смерти мужа. Рождение таинственное – еще таинственнее смерти отца. Единогласно уверяли, что этот ребенок – сын пажа. Некоторые злые языки, утверждавшие, будто знают всю суть этой истории, говорили даже, что тут не обошлось без короля Наваррского.

      Потом несколько лет ничего не слыхали об этом деле. Франция забыла имя Конде, когда в 1595 году Генрих Наваррский, царствовавший тогда во Франции и по праву завоевания, и по праву рождения, заметил между любовными интригами, что у него нет наследника.

      Надо было найти его, потому что еще не было речи об итальянском браке. Тогда подумали о молодом принце, которому имя давало первое место на ступенях трона. Сделали вид, будто забыли пажа Белькастеля, и провозгласили мальчика принцем Конде. Его воспитали в