Алмазы перуанца. Карл Верисгофер

закурили коротенькие трубочки и были весьма не прочь поболтать часок перед отходом ко сну.

      – Сеньор Кастильо обещал нам рассказать какую-то диковинную историю, – напомнил кто-то перуанцу, который во время пути действительно обещал это Шомбургу и Бенно.

      И Кастильо рассказал своим слушателям о том, как в молодости, сражаясь за независимость своей родной страны, принужден был драться с неприятельским отрядом, в рядах которого, к сожалению, находился его отец. Под впечатлением этого мучительного сознания ему приснился сон, будто он падает с высоты в реку, но что его подхватывают чьи-то сильные руки, и ласковый голос отца шепчет: «Дитя мое, любимый мой мальчик, тебе-то я не дам погибнуть!» И вот спустя неделю после этого сна заболевший Кастильо, сидя в лазаретной повозке, переправлялся со своим отрядом через мост; а мост-то оказался подпилен неприятелем, подстерегавшим в засаде, чтобы во время катастрофы напасть на отряд повстанцев. В тот момент, когда повозка достигла рокового места и с обрушившегося под ее тяжестью моста полетела со всеми находившимися больными в реку, стоявший под мостом отец Кастильо сумел поймать сына и спасти его от верной гибели. После этого рассказа и некоторые другие припомнили подобного рода случаи из своей жизни, пока, наконец, кто-то не захлопал громко в ладоши и не возгласил:

      – Спать! Спать, друзья! Всем давно пора спать!

      Все охотно послушались этого разумного совета и полезли в свои гамаки. Бенно подвесил свой гамак в ветвях развесистого густолиственного дерева, но едва успел взобраться в него, как тотчас же спрыгнул опять на землю.

      – Что это? – воскликнул он. – Все мое покрывало сплошь усеяно какими-то мелкими холодными животными!

      – О, это просто древесные лягушки, самые безобидные создания, какие только можно представить! – сказал индеец-проводник.

      Молодой ученый тотчас же подоспел со своим маленьким фонарем и стал рассматривать лягушек.

      – В листве деревьев и кустов их великое множество! – продолжал пояснять туземец.

      – Прехорошенькие животные, красно-бурые, с блестящей серебристой полоской вокруг всего тела! – сказал доктор Шомбург.

      – Да, но все же это не совсем приятные соседи на постели. Я лучше перевешу свой гамак на другое место, туда, между двух пальм, там, вероятно, нет этих тварей! – сказал Бенно.

      Бенно перевесил свой гамак и стряхнул непрошеных ночлежников со своего одеяла, причем доктор Шомбург изловил двух из них и положил в банку со спиртом.

      Вскоре в маленьком лагере воцарилась полнейшая тишина.

      У костра с тупым выражением на безучастных лицах сидели, скорчившись, индейцы, то дремля, то бодрствуя. Время от времени они подкидывали сухих сучьев в ярко пылавший костер и затягивали заунывную однообразную песню.

      Если бы кто-нибудь из присутствующих понимал их язык, то услышал бы в той песне горькую жалобу:

      Знаешь ли ты, ветер вольный,

             где краснокожий может преклонить свою голову?

      Знаете ли