Алмазы перуанца. Карл Верисгофер

каюты и достал судовой журнал, который, очевидно, аккуратно велся день за днем, вплоть до последней недели.

      Судно «Конкордия» с капитаном Геннаро отправлялось из Рио-де-Жанейро в Гамбург с грузом сахара и риса. По пути на судне появилась желтая лихорадка и в первые же дни унесла в могилу более половины экипажа.

      «Я с остальными людьми едва в состоянии справиться с бесчисленными крысами, перебравшимися на «Конкордию», как надо думать, еще в гавани с палубы другого судна. Спаси Бог от непогоды, иначе мы неминуемо должны будем погибнуть».

      Далее следовало:

      «Теперь и остальные шесть человек заболели; на вахте я один да еще марсовый матрос!»

      Затем на отдельном клочке бумаги, вложенном в книгу, было написано той же рукой, что и записка на обломке грот-мачты:

      «Все умерли, даже и капитан, в страшную бурю я принужден был спустить за борт все тела без торжественности, но с молитвой за каждую бедную христианскую душу; теперь и я заболел; ни капли воды; вся разлилась – бочонки снесло в море… Я один, только Плутон еще со мной…»

      Капитан взял к себе и судовой журнал, и обе записки, затем в присутствии всех бывших с ним осмотрел все шкафы. В них хранились все драгоценности, документы, деньги и бумаги покойного капитана «Конкордии».

      Тут же был составлен подробный протокол, между тем как старший штурман собирал все эти вещи в один узел.

      – Где-то у них ключи от складов? – спросил капитан, озираясь кругом, после того как протокол был подписан всеми. – У нас так много женщин и детей; многие вещи лучше бы раздать, чем оставить на съедение крысам на этом мертвом судне, предоставленном произволу волн.

      – А разве мы не захватим его с собой?

      – Нет, это совершенно невозможно! Этим мы подвергли бы опасности наше судно!

      – Но собаку вы разрешите взять, капитан? – осведомился Бенно.

      Капитан улыбнулся:

      – Разумеется! Хозяин ее погиб, и вы можете теперь считать ее вашей собственностью, молодой человек!

      Бенно поблагодарил; при этом ему невольно вспомнились слова штурмана о жалкой лавчонке, которая его ожидала по окончании плавания, где ему едва ли позволят держать эту большую собаку. Рамиро как будто угадал его мысль.

      – Вы думаете сейчас о каморке на чердаке, где вас, вероятно, поместит господин Нидербергер? – прошептал он ему на ухо. – Нет, Бенно, вы отправитесь вместе с нами в Перу! Это – дело решенное. Не так ли, Плутон? – добавил он, обращаясь к собаке.

      Та радостно залаяла, услыхав свое имя.

      – Вот видите! – сказал сеньор Рамиро.

      Приступили к осмотру судна.

      – Только в жилые помещения и в спальни офицеров не входите: там все заражено! – говорил капитан. – Осмотрим только склады и провиант-камеру!

      Но когда отворили дверь последней, то оказалось, что она представляла один сплошной хаос из вина, уксуса, масла, сырого кофе, муки, круп; все было опрокинуто, разбито, все слилось и смешалось в густую кашу, где копошились полчища крыс.

      – Нет, здесь не найдется ничего, годного