Город. Сборник рассказов и повестей. Клиффорд Саймак

вращающимся вокруг безвестных солнц. Средство покинуть Землю, не покидая ее, ключ, позволяющий, открыв дверь, пересечь пустоту».

      В стенах были другие двери, и Дженкинс посмотрел на них, посмотрел и покачал головой.

      Он медленно прошел через комнату к выходу. Тихо, чтобы не нарушить безмолвия пыльного помещения, нажал дверную ручку, и вышел, и увидел знакомый мир. Мир луны и звезд, ползущей между холмами речной мглы, перешептывающихся через распадок древесных крон.

      Мыши все так же сновали по своим травяным ходам, и в голове у них роились радостные мышиные мысли, или что-то вроде мыслей. На дереве сидела сова, думая кровожадную думу.

      «Рядом, – думал Дженкинс, – совсем еще рядом таится она – древняя лютая ненависть, древняя жажда крови. Но мы с самого начала обеспечили им преимущество, какого не было у человека, а впрочем, человечество, скорее всего, при любом начале осталось бы таким же.

      И вот мы снова видим искони присущую человеку жажду крови, стремление выделиться, быть сильнее других, утверждать свою волю посредством своих изобретений – предметов, которые позволяют его руке стать сильнее любой другой руки или лапы, позволяют его зубам впиваться в плоть глубже любого клыка, которые достают и поражают на расстоянии.

      Я думал получить помощь. Я пришел сюда за помощью. А помощи не будет.

      Не будет помощи. Ведь только мутанты могли мне помочь, а они ушли.

      Теперь вся ответственность на тебе, – говорил себе Дженкинс, идя вниз по ступеням. – Ты отвечаешь за людей. Ты должен их как-то остановить. Должен их как-то изменить. Ты не можешь позволить им погубить дело, начатое псами. Не можешь позволить им опять превратить этот мир в мир лука и стрел».

      Он шел по темной лощине под лиственным сводом и ощущал запах гниющих прошлогодних листьев, скрытых под новой зеленью. Ничего подобного он прежде не испытывал.

      Его старое туловище не обладало обонянием.

      Обоняние, обостренное зрение, восприятие мыслей других существ – способность читать мысли енотов, угадывать мысли мышей, жажду крови в мозгу ласок и сов…

      И еще кое-что: отголосок чьей-то ненависти в дыхании ветра и какой-то чужеплеменной крик ужаса.

      Эта ненависть, этот крик пронизали его сознание и приковали его к месту, потом заставили сорваться с места и бежать, мчаться вверх по склону, не так, как человек бежал бы в темноте, а так, как бежит робот, видящий во мраке и наделенный железным организмом, которому неведомы тяжелое дыхание и задыхающиеся легкие.

      Ненависть – и он знал лишь одну ненависть, равную этой.

      Чувство становилось все сильнее, все острее по мере того, как он бежал по тропе скачками, и мысль его стонала от мучительного страха – страха перед тем, что он увидит.

      Он обогнул кустарник и резко остановился.

      Человек шел вперед, согнув руки в локтях, и на траве лежал сломанный лук. Волк распростерся на земле – половина серого туловища на свету, половина в тени, и от волка пятилась какая-то призрачная тварь, наполовину тень, наполовину свет, то ли видно,