Пандемониум. Лорен Оливер

глядя на большую металлическую барную стойку и два стула, которые стоят, прижавшись друг к другу металлическими спинками; магазин скобяных товаров («Много раз спасал нам жизнь»). За скобяными товарами – старый банк. В этом месте тоже есть лестница, которая уходит под землю. Оттуда на солнечный свет выходит черноволосый парень. Постовой. На плече у него небрежно болтается винтовка.

      – Привет, Тэк, – робея, говорит Сара.

      Парень, проходя мимо Сары, ерошит ей волосы и говорит:

      – Только мальчики. Ты это знаешь.

      – Знаю, знаю. – Сара закатывает глаза. – Я просто показываю Лине, что тут и как. – Она поворачивается ко мне и объясняет: – Здесь спят мальчики.

      Значит, заразные все-таки не совсем отказались от сегрегации. Этот маленький признак нормальности или, скажем, чего-то знакомого дарит мне облегчение.

      Тэк переключает внимание на меня и хмурится.

      – Привет, – говорю я.

      Приветствие получается пискливым, тогда я пытаюсь улыбнуться, но безуспешно. Тэк очень высокий и, как все в Дикой местности, худой, но руки у него словно сплетены из мышц, а подбородок твердый и мужественный. Под левым ухом у Тэка тоже имеется метка исцеленного – шрам из трех порезов, которые образуют небольшой правильный треугольник. Интересно, эта метка фальшивая, как у Алекса, или он прошел процедуру исцеления, но она не сработала?

      – Просто держись подальше от хранилища, – говорит Тэк.

      Слова обращены к Саре, но смотрит Тэк на меня. Глаза у него холодные, взгляд – оценивающий.

      – Мы и держимся, – отвечает Сара, а когда Тэк уходит, шепотом сообщает: – Он со всеми такой.

      – Понятно, что имеет в виду Рейвэн, когда говорит, что у него тяжелый характер.

      – Но ты не бери в голову. Я хочу сказать, он против тебя ничего не имеет.

      – Не буду, – говорю я, но на самом деле эта короткая стычка на меня подействовала.

      Все здесь не так, все вывернуто наизнанку, перевернуто с ног на голову: двери ведут в никуда, исчезнувшие дома, улицы, дорожные знаки до сих пор отбрасывают тень на настоящее. Я чувствую их присутствие, слышу шаги сотен ног, за песней птиц слышу давно стихший смех людей. Это место построено из эха и воспоминаний.

      На меня вдруг навалилась страшная усталость. Мы прошли всего половину этой старой улицы, а моя решимость обойти все это место уже кажется бредом. Яркий солнечный свет, свежий воздух и свободное пространство вокруг лишают меня способности ориентироваться. Я поворачиваюсь вокруг оси, слишком быстро и слишком неуклюже, и спотыкаюсь об известняк в пятнах птичьего помета. Секунда свободного полета… и я приземляюсь в грязь лицом вниз.

      – Лина! – Сара в то же мгновение оказывается рядом и помогает мне подняться на ноги.

      Я прикусила язык и теперь чувствую во рту привкус железа.

      – Ты как?

      – Дай мне секунду.

      Мне не хватает воздуха, и я сажусь на этот чертов известняк. До меня вдруг доходит, что я даже не знаю, какой сейчас день и месяц.

      – Какое