Мои любимые Бурцевы. Рахиль Гуревич

Иванович не знал, на какой факультет он поступает, даже не интересовался. На каждом письменном экзамене рядом с Митей оказывался кто-то, кто решал за него задачи, или кто-то, кто давал черновик – оставалось только переписать. Грамотно переписать и оформить – это Бурцев умел.

      Поступив в МГУ, Дмитрий Бурцев – плечистый юноша – продолжал тренироваться в обществе «Буревестник», выступал на студенческих соревнованиях, в том числе международных, очень нравился девушкам, но ловеласом не был. Через шесть лет Дмитрия Ивановича пригласила к себе университетская кафедра физкультуры и он, неожиданно для себя, стал преподавателем. Он сидел в бассейне за столиком, а студенты плавали. Студенты недолюбливают занятия физвоспитания. Дмитрий Иванович был строг: есть норматив – его надо сдать, не можешь сдать – занимайся, занимайся, занимайся. Дополнительно. Некоторые студенты были тщедушны и слабы. Они заявляли преподавателю, близоруко щурясь: «У нас нет условий для тренировок!» «Хорошо, – соглашался Дмитрий Иванович, – но пол у вас есть?» И зачёт не ставил.

      Митя женился на девушке Рае. Ей исполнилось девятнадцать, Дмитрию Ивановичу двадцать восемь.

      Рая жила в бараке на улице Кедрова. Её мама работала на стройке. Девушке очень хотелось чем-то порадовать мать, вкалывающую с утра до ночи. Рая поступила в училище, выучилась на повара, работала в столовой ГУМа и ежедневно приносила любимой мамочке что-нибудь вкусное и дорогое.

      Митя перебрался к жене и свекрови в барак. В феврале семидесятого у молодых родилась Марина Бурцева, в канун нового семьдесят второго – Вова Бурцев, а летом семьдесят третьего – Наташа Бурцева.

      «Когда у тебя один ребёнок, и рождается второй – это утомительно, – объясняла мне Бурцевская мать, тряся всеми складочками живота и подбородка. – Но как только появляется третий, резко становится тяжелее. Наташку я родила только для многодетности, чтобы получить квартиру»…

      Раисе Бурцевой предложили на выбор два ордера. Двадцатичетырёхлетняя многодетная мать еле-еле добралась до деревни Ясенево. Грязь, строительство повсюду… Гордо смотрели на Раю две достроенные шестнадцатиэтажки: бордовая и зелёная. Бордовая «блистала» на горе – самой высокой точке Москвы, зелёная чванилась в низине. Ну конечно Рая выбрала бордовую.

      В это же время Бабка – мать Раи – из барака переехала в коммуналку на «Соколе».

      – Ты представляешь, Гуря…

      Гуря – это моё прозвище от фамилии Гуревич. Все знакомые называют меня Гуря. Имя Рахиль – странное для многих, неприличное для некоторых: люди стесняются, а Гуря – похоже на Гурьяну.

      – Нет, ты представляешь, Гурь, – возмущалась Наташа Бурцева, – сорок лет Бабка отпахала на стройке и живёт в коммуналке! Я ей говорю:

      «Как же так, бабуль? Так не может быть!» А она отвечает: «Мне, внуча, давали отдельную квартиру, но далеко от метро. А здесь – метро рядышком, и почти центр». Несчастливая у меня Бабка, и больная вся. Бывают люди несчастливые.

      Бурцевы отпраздновали