Медальон. Геннадий Петрович Перминов

пришли на затянутый предрассветной дымкой пруд немного пораньше. Тишина… Даже надоедливые лягушки не нарушали ее своим занудным кваканьем.

      – Ты здесь вставай, – на правах заядлого рыбака и знатока рыбных мест Ванька указал отцу на небольшой островок в шаге от заросшего осокой бережка, – а я чуток дальше пройду.

      Алая полоска разгоравшейся зари становилась все шире, и из-за горизонта робко показался край уже с утра раскалённого диска.

      «Жаркий денёк сегодня будет! – досадливо подумал Ванька, разматывая удочку. Однако не успел он насадить червяка, как издалека послышался глухой, с каждой секундой нараставший гул.

      Парнишка отложил удочку в сторону и, задрав голову к небу, разглядел надвигавшуюся с запада смутную лавину самолётов.

      «Наверное, учения, – мелькнула в голове последняя мирная мысль. – Куда это они летят? Да, как много их!».

      Они с отцом недоумённо переглянулись, думая об одном и том же.

      А между тем низко летевшая армада приблизилась настолько, что Ванька с отцом чётко разглядели зловещую паутину крестов на широких крыльях, а Ваньке даже показалось, что он рассмотрел холодные глаза лётчика, высокомерно разглядывавшего паренька.

      А самолеты с надсадным гулом неспешно и нагло удалялись в сторону райцентра, туда, где круглосуточно работал большой нефтеперегонный комбинат.

      Через несколько минут раздались оглушительные взрывы и из-за леса взметнулись огненные вихри пламени и поднялся густой столб дыма.

      – Что это такое, папка? – Ванька бросился к отцу и прижался к нему.

      – Это война, сынок! – угрюмо обронил отец. – Бежим скорее в деревню!

      Они быстро миновали коровий выпас, и отец заскочил домой, крикнув сыну, чтобы тот бежал к правлению колхоза. Когда Ванька прибежал на небольшую площадь возле конторы, на верхнем венце которой висел черный раструб репродуктора, она была заполнена встревоженными сельчанами. А люди всё прибывали, шумно обсуждая прогремевшие взрывы и с тревогой поглядывая на все более разраставшийся чёрный дымовой столб.

      – Может учения? – неуверенно гомонили мужики, а бабы, боязливо переглядываясь, плотнее прижимали к себе перепуганных, полусонных ребятишек.

      Внезапно громкоговоритель жалобно пискнул и замолчал, внеся еще большую сумятицу. Послышался громкий автомобильный сигнал, и к конторе подъехали две грузовые машины. Из кабины первой выскочил статный офицер и легко взбежал на высокое крыльцо.

      – Тихо, граждане! – он поднял руку и подождал несколько секунд, пока наступит тишина. – Времени на долгие разговоры нет! Это война, дорогие мои земляки! Но я и мы все верим и знаем, что враг будет разбит, и победа будет за нами!

      Офицер ещё что-то говорил, но Ванька уже не слушал, глазами разыскивая своих родных в густой толпе.

      – Мам, я тута! – закричал он, разглядев их, стоявших с самого краю, и тут краем уха Ванька расслышал слова офицера о всеобщей мобилизации.

      – Пап, папка! – истошно завопил парнишка, увидев отца, одетого