весь изменился как будто, и лицо стало другим, и… Тогда еще я не называла его жуком, но именно это чувствовала в глубине души. А когда он заговорил… В те полчаса жук исчез без следа, он, конечно, вернулся почти мгновенно, но в те минуты его не было, совсем не было. Была только правда. А правда в том, что еще совсем молодым, в первые годы после того, как он переехал в Москву из Хабаровска, поступив в Университет, он попал в зависимость от… То есть, он находил их в интернете, договаривался, приезжал… Или они к нему приезжали. И он не мог остановиться. Нет, нет, послушай, не говори ничего. Его так увлекла Москва, вообще жизнь, сотни новых людей, занятий и дел, что в какой-то момент он потерял контроль над тем, что происходило, его несло и несло. Он чувствовал, что попал в зависимость, что нездоров, что не может смотреть на себя в зеркало по утрам – но всё продолжал и продолжал. Так длилось год, и после первого курса он чудом не вылетел – спасло лишь то, что он был мальчиком. Ну, ты понимаешь… На следующих курсах все относительно успокоилось… А затем он нашел жену – познакомился в интернете. Да, еще два года назад он был женат. Да, познакомился в интернете, это не шутка. И вот тогда безумие окончательно уже остановилось, закончилось, и теперь мы имеем Холмикова такого, какой он есть – преподавателя, доктора наук. Не столь важно, отчего они разошлись – он утверждает, что слишком много работал, – если это правда, то я посадила бы эту сумасшедшую женщину на диван к Лёше и посмотрела, как им живется. Таким я еще не видела его, Яна. Мне впервые показалось, что это не развлечение, не игра для него… Он взял меня за руку и сказал, что в любой ситуации, какой бы я выбор ни сделала, как бы ни поступила, я могу рассчитывать на его помощь, всегда. Что он, как человек, который старше меня на десять лет, хотя и не вправе, но советует мне тщательно всё обдумать, прислушавшись к себе… – Лиза закурила вторую сигарету. – И эта встреча, – вновь заговорила она, – эта встреча всё спутала лишь сильнее. Я надеялась сделать выбор, надеялась, что решение станет для меня очевидным, до смешного простым. А теперь я чувствую только страх, потому что мне кажется, я на веревочке посреди пустоты, я не могу сделать ни шагу, я упаду. Я не хочу ошибаться, не хочу быть несчастной, я боюсь выбора, безумно боюсь выбора…
Как поделиться собственным – врожденным – умением слушать и слышать сердце?.. Чувствовать что-то внутри, направляющее жизнь по определенному курсу и помогающее никогда не сбиваться с него?.. Яна смотрела на Лизу с невыразимой печалью, сознавая, что способа нет. Одновременно с этим она испытывала совсем уже странное чувство – будто бы стыд; необъяснимый иррациональный стыд за собственную мудрость, неизвестно откуда берущуюся и едва ли подходящую девушке в ее возрасте. Без ложной скромности Яна знала, что эта мудрость действительно есть, и почему-то стыдилась ее в те моменты, когда Лиза подробно и долго рассказывала о том, что занимало все ее мысли и по-настоящему беспокоило. Эта милая глупость, эта легкость и некоторая поверхностность, это искреннее желание собственную жизнь сделать настолько
