Сестра ветра. Гай Юлий Орловский

а нет, вон, над хозяином гордо возвышаются полушария грудей. Наверно, дети там же.

      Справа от Аэлло привязан к дереву папаша Пак, старый наемник тоже сомлел от града ударов по голове, а еще он много выпил. Из-за его силуэта видны зеленоватые ножищи Алса. Гоблин молчит, непонятно, в сознании или нет.

      Папашу Пака разбудили вопли хозяина.

      – Мм? – промычал старый охранник. – А? Что?

      Он принялся вертеть головой по сторонам.

      – У-у, тварюги! – продолжил бесноваться Марин. – Это вы меня разорили! Сволочи это всех зверей отняли!

      – Плохо дело, – просипел папаша Пак и икнул. – Детей не тронули.

      – Что же плохого? – тихо спросила гарпия, опешив от такого заявления.

      – Тише, – шепнул охранник. – Потом. Не любят они, когда громко.

      – Сейчас же поднимайте свои задницы и спасайте меня! Всех! Вы, гоблинова охрана, дети драных девок, или кто! Я вам деньги плачу! Я ваш кормилец!

      – Ты это, – тихо, но уверенно сказал папаша Пак. – Заткнулся бы, кормилец.

      – Ах ты старый забулдыга! – возопил хозяин зверинца, и вновь принялся сыпать ругательствами.

      На этот раз поливал помоями одного лишь папашу Пака, не замечая, как несколько пленивших их существ, те, что без рогов, принялись корчить рожи, оттягивая руками уши назад, скалить острые зубы.

      – Тише! – крикнула ему Аэлло, – вы их злите!

      Ее крик заставил оскалиться трех коротышек, что стоят на полусогнутых лапках совсем близко. Обернули к ней бугристые плешивые головы, в широко вытаращенных глазах безумие. Не человеческий взгляд, не осмысленный.

      Гарпия замолчала, и даже дышать от страха перестала, а хозяин зверинца не послушал.

      – Твари вы, все! Все, слышите! Уроды! Вы мне за все ответите, сучье племя! Вы еще поплатитесь, особенно ты, старый вонючий пьянчужка, кусок гуано виерны!

      Аэлло хотела крикнуть, чтоб замолчал. Существам не нравятся его вопли.

      Не успела.

      Тот, кто стоял ближе, прыгнул.

      Аэлло видно сгорбленную спинку с выпирающим хребтом. Она подрагивает почти в такт засучившим по земле связанным ногам в добротных кожаных сапогах. Слышен хрип, чавканье, бульканье. Существо отпрыгнуло назад, и Аэлло увидела, что половины лица у Марина нет. Сквозь кровавые лохмотья видна полоска белых зубов. Хозяин больше не кричит, не ругается, только булькает и дергается.

      Истошный крик потряс поляну. Вопль толстой женушки потонул под зеленоватыми, покрытыми редкой серой шерстью, телами.

      Аэлло зажмурилась. А когда открыла глаза, несколько рогатых монстров – Аэлло заметила, что шерсти на них поменьше – раздают направо и налево тычки и затрещины своим невоздержанным соплеменникам. А те в ответ жалобно скалят окровавленные рожи.

      Картинка такая жуткая, что гарпия опять зажмурилась. Снова открыла глаза и увидела, как монстры уже волокут два тела куда-то. Вид подпрыгивающих на кочках голов заставил Аэлло отвернуться. По щекам гарпии хлынули потоки слез.

      – Странная ты, кроха, – тихо