Сжечь правду. Екатерина Спирина

что она невыносимо нуждается в простом человеческом тепле.

      – Скажи мне, о, горнолыжница, что я могу сделать, чтобы хоть немного приподнять тебе настроение над уровнем моря?

      – Ты и так делаешь для меня очень много, – с чувством сказала Кьяра. – Не знаю, как благодарить тебя.

      – Брось ты! Дружба не требует благодарностей.

      – Значит, ты признаешь меня своим другом?

      – А кем еще я могу признать тебя? – усмехнулся я. Она молча смотрела на меня. – Что я могу сделать, чтобы ты, наконец, перестала оплакивать свой испорченный отпуск и с улыбкой взглянула на жизнь. В конце концов, большую часть отпуска ты провела весьма неплохо…

      – Да, ты прав, только что будет со мной теперь? Завтра ты уедешь, а я останусь тут одна, совершенно беспомощная… – она снова всхлипнула. – Флавио, можно я попрошу тебя еще об одном одолжении? Ты единственный, кто может мне помочь…

      Она теперь уже рыдала, и я не выдержал. Я сел на кровать рядом с ней и, обняв за плечи, притянул к себе.

      – Кьяра, dai, su¹²! Как я могу помочь тебе? Говори, я сделаю все, что нужно.

      – Купи мне костыли, чтобы я потом смогла добраться до аэропорта… пожалуйста… – взмолилась она.

      Я в ужасе уставился на нее, в красках представив себе, как она скачет на костылях, словно одинокий тушканчик, в аэропорт.

      – Но… разве твой мужчина не приедет забрать тебя отсюда?

      – Нет, он вернется только через несколько дней, когда закончит свои дела.

      Предстань он сейчас передо мной, ее мужчина, я бы разбил свой кулак о его челюсть, честное слово!

      – А родители или брат? – спросил я просто, чтобы спросить.

      – Я бы не хотела им этого рассказывать. Мама всегда очень переживает за меня и считает, что он меня не достоин. Все мои так считают… Если они узнают, что он не приехал за мной в такой ситуации…

      – Кстати, я с ними согласен, – перебил я ее. Меня категорически бесил ее мужчина. – Завтра ты поедешь во Флоренцию вместе со мной, – сказал я тоном, не терпящим возражений.

      – Во Флоренцию?! Не в Бергамо?

      – Да, именно во Флоренцию. Ты против?

      – Нет… – растерянно пробормотала она. – Но почему ты не оставишь меня в Бергамо?

      Что ей ответить? Что я не могу оставить ее одну в таком состоянии? Что я сойду с ума, представляя, как она скачет на костылях в аэропорт, волоча за собой чемодан и горнолыжное снаряжение?

      – Кьяра, в ближайшие шесть дней тебе надо сделать операцию на кресты. И ты ее сделаешь во Флоренции, потому что там я смогу помочь тебе, если будет нужно. А здесь тебе некому помочь, – серьезно сказал я.

      – Спасибо! Ты настоящий мужчина, Флавио… – прошептала она.

      Мне было приятно слышать такой комплимент. И больно. Больно – потому что я не мог быть ЕЕ настоящим мужчиной.

      Пока я тонул в своих сожалениях, в дверь постучали. Молодая официантка вкатила в номер столик на колесиках, уставленный разной съедобной всячиной. Я поблагодарил ее, закрыл

12

Dai, su (it.) – подбадривание, что-то типа «выше нос!».