Умерший рай. Виктор Викторович Улин

идеологический гнет, и так далее – но в хороших стройотрядах было действительно неплохо.

      Помимо работы, которая всегда четко нормировалась, бойцы развлекались: устраивали конкурсы, вечеринки, танцы.

      После первой поездки на следующий год обычно опять хотелось в отряд. Сколачивались небольшие компании, которые по несколько лет ездили вместе в разные стройотряды.

      Сейчас все давно умерло. Стройотрядов нет, и даже шабашничать никто не ездит, поскольку сгинуло само сельское строительство.

      А жаль. Конечно, гораздо приятнее проводить лето с богатыми родителями в Турции, Испании или на Канарах – чем стоять в сыром подвале и ровнять пол под бетонную стяжку.

      Но человек в разные периоды жизни имеет разные биологические типы своего социума.

      В юности он является колониальным существом – то есть для нормального психологического развития требуется постоянное общение с себе подобными. Причем не так, как это происходит сейчас: на лекциях в городской среде или в похожих на лагерный барак общежитиях у иногородних.

      Нужно общение свободное, лишенное постоянной опеки взрослых. Позволяющее дать выход юной энергии и узнать все стороны жизни. Студент должен жить по-студенчески и отрываться на полную катушку, пока это хочется. Потому что потом уже не захочется даже в идеальных условиях.

      В Америке, где умные люди давно поняли, что нужно для нормального взросления, такие условия создаются на протяжении нескольких лет учебы в колледжах.

      В СССР студенты могли пожить юношеской семьей хотя бы в стройотрядах.

      В нынешней России колледжей американского типа еще нет – и, я уверен, никогда не будет – а стройотрядов уже нет.

      Мне очень жаль.

      Потому что глядя на них – еще несколько лет назад сидевших передо мной на лекциях целыми сотнями – я с горечью констатирую, что у нынешних молодых россиян практически нет юности.

      У них есть все, что пожелают душа и тело. Материальная обеспеченность, свобода во всем, возможность заниматься сексом с неутомимостью хорьков и вообще познание всего желаемого – но настоящей студенческой юности у них нет.

      А у меня она была.

      Моя стройотрядская куртка

      В годы, которые я описываю, высшей славой являлась слава военная.

      Точнее, слава былых подвигов.

      Это определялось тем, что стареющий Генсек, питая старчески-младенческую слабость к побрякушкам, увешивал себя наградами. Не довольствуясь повторением старых, придумывал к каждой годовщине военных событий новые медали и памятные знаки.

      То было время преклонения перед ветеранами Отечественной войны. Тогда их оставалось немало. Причем не только из призыва последних военных месяцев. Встречались настоящие воины, участники известных операций. Правда, на парадах их скупые боевые награды терялись за блеском новых.

      Но тогда это виделось нормальным.

      И сколь смешным и даже рабским ни покажется вам сейчас, но мы, невоевавшие,