Воздушный Джек. Фёдор Венцкевич

не могло. Приснилось плохое. Зет лежал на горячем песке, одним глазом глядя в мутное потрескавшееся небо. Точнее, небо-то как раз было ясным и безмятежным. Мутным, потрескавшимся и вдобавок круглым оказался глаз Зета. На то были причины: глаз принадлежал рыбе, а рыба была мертва. Случилось это, по всей видимости, давно, потому что кости, ломаясь под тяжестью обвалившегося на них мяса, уже проткнули чешую и крепко пришили рыбу к песку.

      В песок медленно уходило и остальное. По капле, по крошке Зет-рыба просачивался в песок под собственной тяжестью, и он бы, конечно, непременно проснулся, если бы это не было так приятно.

      Он менялся. С каждой песчинкой очищался все больше и больше. Уже исчезли мораль, совесть и принципы. С ними ушли обязательства. Пропали страх и боль, пространство и время. Проблемы, заботы и неприятности. Что там еще осталось – какие крупицы задержались в верхней чаше этих песочных часов? Всего ничего. Родители – и вот их нет. Работа, друзья – их нет уже тоже. И вот, вот последняя. Несс? Зет вскрикнул и наконец проснулся.

      * * *

      Зет вскрикнул и наконец проснулся. Машинально взглянул на часы. Без двух минут шесть. В салоне отчетливо воняло мертвечиной.

      Зет огляделся, выдохнул и вытер со лба пот. Это было как минимум несправедливо. Почему человек, честно делающий свою работу, любящий жену и в жизни никому не желавший зла, должен видеть такие сны? То, что они снились редко – раз в полгода или даже реже, – было слабым оправданием. Достаточно было и одного раза. Зет точно знал, что он хороший человек. Ну, или, во всяком случае, добрый. По нынешним меркам это не так уж мало. Он жалел все, что стоило жалости. Помогал всем, кому действительно мог помочь. Он очень старался не думать об окружающих плохо. Что еще можно требовать от человека?

      И в благодарность за все это – такие сны. Все умирают, да. Никто не становится с годами моложе. Каждый что-то постоянно теряет. Но не каждому же так грубо и настойчиво об этом напоминают!

      – Ничего не понимаю. – Он вздохнул. – Слушай, Той, а тебя сны снятся? Хотя да, глупо…

      – Каждый раз, когда засыпает мотор, – неожиданно отозвался Той, – запускается программа диагностики. Она анализирует скопившуюся за день информацию и проверяет состояние систем. Сомнительные ситуации она моделирует заново, выясняя, было ли принятое решение единственно и абсолютно верным.

      Той помолчал.

      – В такие минуты мне кажется, что я бодрствую. О том, что это было не так, я узнаю, когда мотор оживает снова. У вас это происходит как-то иначе?

      – Да, в общем, нет. Примерно так же, – согласился Зет. – Что ж, поехали потихоньку. Смена вот-вот закончится. Но что же эта скотина аптекарь мне все-таки подсунул? Голова прямо раскалывается.

      * * *

      Они медленно двинулись вперед. Через минуту в конце улицы появилась точная копия Тоя – серая и безликая. Сменщик был, как всегда, точен. Машины как раз поравнялись друг с другом, а минутная стрелка – с двенадцатью, когда Зет обнаружил очередного проповедника. В черном строгом костюме и белой рубашке со стоячим воротничком,