На дне. Детство. Песня о Буревестнике. Макар Чудра (сборник). Максим Горький

каторга? Ты – не сам… через товарищей! Да если и сам, кто узнает? Наталья – подумай! Деньги будут… уедешь куда-нибудь… меня навек освободишь… и что сестры около меня не будет – это хорошо для нее. Видеть мне ее – трудно… злоблюсь я на нее за тебя… и сдержаться не могу… мучаю девку, бью ее… так – бью… что сама плачу от жалости к ней… А – бью. И – буду бить!

      Пепел. Зверь! Хвастаешься зверством своим?

      Василиса. Не хвастаюсь – правду говорю. Подумай, Вася… Ты два раза из-за мужа моего в тюрьме сидел… из-за его жадности… Он в меня, как клоп, впился… четыре года сосет! А какой он мне муж? Наташку теснит, измывается над ней, нищая, говорит! И для всех он – яд…

      Пепел. Хитро ты плетешь…

      Василиса. В речах моих – все ясно… Только глупый не поймет, чего я хочу…

      Костылев осторожно входит и крадется вперед.

      Пепел (Василисе). Ну… иди!

      Василиса. Подумай! (Видит мужа.) Ты – что? За мной?

      Пепел вскакивает и дико смотрит на Костылева.

      Костылев. Это я… я! А вы тут… одни? А-а… Вы – разговаривали? (Вдруг топает ногами и громко визжит.) Васка… поганая! Нищая… шкура! (Пугается своего крика, встреченного молчанием и неподвижностью.) Прости, господи… опять ты меня, Василиса, во грех ввела… Я тебя ищу везде… (Взвизгивая.) Спать пора! Масла в лампады забыла налить… у, ты! Нищая… свинья… (Дрожащими руками машет на нее.)

      Василиса медленно идет к двери в сени, оглядываясь на Пепла.

      Пепел (Костылеву). Ты! Уйди… пошел!..

      Костылев (кричит). Я – хозяин! Сам пошел, да! Вор…

      Пепел (глухо). Уйди, Мишка…

      Костылев. Не смей! Я тут… я тебя…

      Пепел хватает его за шиворот и встряхивает. На печи раздается громкая возня и воющее позевыванье. Пепел выпускает Костылева, старик с криком бежит в сени.

      Пепел (вспрыгнув на нары). Кто это… кто на печи?

      Лука (высовывая голову). Ась?

      Пепел. Ты?!

      Лука (спокойно). Я… я самый… о, господи Исусе Христе!

      Пепел (затворяет дверь в сени, ищет запора и не находит). А, черти… Старик, слезай!

      Лука. Сейча-ас… лезу…

      Пепел (грубо). Ты зачем на печь залез?

      Лука. А куда надо было?

      Пепел. Ведь… ты в сени ушел?

      Лука. В сенях, браточек, мне, старику, холодно…

      Пепел. Ты… слышал?

      Лука. А – слышал! Как не слышать? Али я – глухой? Ах, парень, счастье тебе идет… Вот идет счастье!

      Пепел (подозрительно). Какое счастье? В чем?

      Лука. А вот в том, что я на печь залез.

      Пепел. А… зачем ты там возиться начал?

      Лука. Затем, значит, что – жарко мне стало… на твое сиротское счастье… И – опять же – смекнул я, как бы, мол, парень-то не ошибся… не придушил бы старичка-то…

      Пепел. Да-а… я это мог… ненавижу…

      Лука. Что мудреного? Ничего нет трудного… Часто эдак-то ошибаются…

      Пепел (улыбаясь).