Золотой саркофаг. Ференц Мора

по-мальчишески закричал:

      – Подсматриваешь, Титанилла, подсматриваешь! Клянусь жизнью императора, ты все видишь!

      – Честное слово, ничего не вижу! – хохотала нобилиссима. – Поверь, дорогой Максентий, я и без повязки зажмурилась бы, лишь бы не смотреть на тебя.

      Молодой человек был рыжий и в веснушках, с большой, смахивавшей на лошадиную, головой.

      – Погоди же, гадючка! Сейчас ты у меня замолчишь! – пригрозил Максентий и шлепнул ее по бедру, обтянутому покрывалом. – Ну-ка угадай, кто заглушит твое шипение?

      Отстранив улыбающегося товарища, он склонился над лицом девушки и в мимолетном поцелуе едва коснулся пунцовых губ.

      – Варанес! – засмеялась девушка.

      – Не угадала! – захлопал Максентий в ладоши. Он подошел к стене и серебряным стилем сделал отметку на восковой табличке.

      Второй юноша, в остроконечной шапке, сбросил с плеч пестрый плащ, и Квинтипор увидел, что у него нет левой руки. Глубоко вдохнув воздух, Варанес опустился на колени и, схватив девушку рукой за плечо, крепко прижался губами к ее рту.

      – Задушишь, Максентий! – резко отвернулась нобилиссима и тотчас, смеясь, добавила:

      – Нет, это Варанес!

      Принцепс свирепо затопал ногами:

      – Это обман! Мошенники! Я видел, как он стиснул тебе плечо, – вот ты и узнала его. Что? Верно, не только в игре приспособилась?

      – Ты опять за свое, принцепс?! – холодно прервала его девушка, стараясь снять повязку. – Ну-ка, развяжи, Варанес!.. Спасибо, уже готово.

      Она бросила разорванную повязку на пол и, повернувшись на бок, приподнялась на локте. Шелковый, земляничного цвета хитон скользнул с плеча, на нежной белой коже еще виднелись красные пятна – следы Варанесовых пальцев.

      – Поверь, Варанес, у моей сойки и то ума больше, чем у твоего друга!

      И нобилиссима послала воздушный поцелуй вверх, в сторону золотой клетки над входом, где, нахохлившись, сидела пестрая пичуга.

      – Кто ты? – наконец заметила девушка Квинтипора.

      Магистр, не решившийся ни убежать, ни шагнуть вперед, преклонил колено и, поднимая руку для приветствия, вытер вспотевший от смущения лоб.

      – Раб императора, нобилиссима.

      – Кто прислал тебя? – Темные миндалевидные глаза ее округлились.

      – Его высокопревосходительство начальник дворцового ведомства велел передать принцепсу и нобилиссиме…

      Девушка перевела взгляд на клетку и снова занялась птичкой. Принцепс, близоруко щуря глаза, подошел к юноше.

      – Что еще придумал старый евнух? Наверно, опять подцепил на невольничьем рынке какую-нибудь перепелочку? Или, может быть, мальчика?

      – Их божественность повелитель и твой отец август…

      Максентий наклонился и взял юношу за подбородок.

      – Клянусь грациями[60], ты девчонка! Геркулесом, дедом своим, клянусь! Меня не обманет твой мужеподобный голос, плутовка!

      И рука принцепса скользнула с подбородка юноши вниз. Но Квинтипор вскочил

60

Грации – римские богини, воплощающие прекрасное, радостное, доброе и вечно юное начало жизни. Соответствуют греческим Харитам.