Возрождение, или Граната в руках обезьяны. Василий Федорович Биратко

мать тем временем натерла меня кабаньим жиром и повязала легкую набедренную повязку. Хотела обрезать волосы, но я воспротивилась, какая буду девчонка без волос? Отец вручил новенький кремневый скребок, он не запрещен в рукопашной, если противник превосходит в росте и весе.

      Вперед из шалаша вышел отец, все снова разбежались.

      – Хватит горланить, идем на площадь, моя дочь вызывает Задиру на бой, – наполненный гордостью, объявил он, помолчал немного, добавил с ехидством. – Если мать ему позволит.

      В кустах раздался легкий смешок.

      – А что мне родители, я сам давно еду в дом приношу, давай сейчас начнем! – выходя из-за дерева, обиженно прорычал Задира.

      – Нет, это должен быть честный поединок, всеми отмеченный на годы, – твердо возразил отец.

      Всей гурьбой двинули к центру селения. На шум и крики выходили все, а узнав причину, уже никто не остался в стороне. Народ собрался кругом, гомон резко стих, это вождь племени, Ганс, поднял руку.

      – Я часто видел, как многие мальчишки дразнили Эуропу, но она взрослеет, и это не может долго продолжаться. Уважая семью Эуропы, – Ганс сделал ударение и слегка склонил голову в нашу сторону, – я собирался поднять вопрос перед главами семей, но вы опередили. И все же хочу спросить, ты сама решилась на бой?

      – Да! Я проучу, из Задиры он превратится в воина без имени, потому что не смог побить девчонку! Не быть ему мужиком!

      Толпа взревела, Задира налился кровью, этого я и добивалась.

      – Решай сама, я могу взять тебя под личную опеку, и тому, кто подымет руку, её и оторву даже за невинное оскорбление.

      – Нет, только поединок, – я стояла на своем.

      – Я объявляю бой.

      Радостные крики заглушили дальнейшие слова вождя, он снова поднял руку, неспешно ликования умолкли.

      – Силы у них неравны, а умение владеть оружием немного уравняет в шансе на победу (почти как господин Кольт в древности на диком западе, сейчас снова дикий запад, но нет пистолета). Возьми, Эуропа, себе то, чем лучше владеешь.

      Все согласно закричали. Детина покрутил в руке свою любимую дубину, пришлось бросить ее в сторону. Поднял руки вверх и зарычал на всю поляну, давая понять, что и так побьет смазливую девчонку. Я вышла в круг почти голая, с торчащим за повязкой скребком, в полтора раза ниже и в три раза легче, наступило молчание, затем разразился дикий смех.

      Верзила ринулся, как олень, вместо рогов выставив руки. Выждав его приближение, я прошмыгнула меж ног и в падении подтолкнула Задиру в попу. Он согнулся, намереваясь словить меня, но жир сделал свое дело, получив дополнительную порцию кинетической энергии в зад, боец кувыркнулся через голову под дружный хохот, не оценив противника по достоинству (хотя какое у женщин «достоинство»?). Снова расставил руки, набросился на меня. Теперь сменив тактику, я сама прыгнула ему на грудь и, плавно выскальзывая из теплых объятий, прочертила кровавую полосу скребком через весь торс, попутно разрезала и завязки на кожаных шортах. Они скользнули вниз, помешав сделать шаг хозяину,