Жрица Итфат. Вадим Зеланд

странная такая мысль, при всем, что с ней случилось и что, похоже, ее ожидало.

      Между тем дикари, вдоволь находившись по кругу и набормотавшись, принялись спорить меж собой о том, как дальше поступить с пленницей. Одни кричали:

      – Зажаъим ее! – другие же:

      – Нет, сваъим!

      По какой-то причине, они то ли не умели, то ли не хотели выговаривать букву «р», потому что даже не картавили, а как-то ее проглатывали. Однако это не делало их речь комичной, а скорее производило жутковатое впечатление.

      Так они еще долго препирались в толпе, пока не разделились на две группки, которые стали друг на друга орать:

      – Зажаъим!

      – Сваъим!

      Ссора, в конечном итоге, переросла в беспорядочную драку.

      Дикари (или неведомо кем они там являлись, поскольку лица у всех были одинаковые, серые, бесполые и безжизненные, будто восковые) дрались не на жизнь, а на смерть. Оружия не было, но в ход шли попавшиеся под руку камни. Вскоре они уже не стояли на ногах, а валялись в пыли, разрывая в клочья свои балахоны. Как оказалось, волосы на их головах отсутствовали.

      Матильда с ужасом смотрела на всю эту дикую свару и понимала, что даже если они друг друга перебьют, у нее самой шансов никаких нет – связанная, она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Ей хотелось закричать, но в горле стоял ком, да и что толку, помощи ждать было неоткуда. И это был не сон.

      Неизвестно сколько бы еще продолжалась эта безумная вакханалия, как вдруг откуда-то донесся очень сильный и низкий трубный звук. Серые вахлаки словно очнулись, нехотя поднялись и, пошатываясь, выстроились в вереницу вокруг столба. Грязные и оборванные, они по новой принялись топтаться в хороводе с бормотанием своих то ли заклинаний, то ли мантр.

      Спустя некоторое время они как по команде остановились, повернулись в центр круга и злобно выкрикнули разом, будто сговорившись:

      – Сваъим ее!

      И тотчас бешено забегали. Одни бросали дрова в разгоравшийся огонь костра, другие волокли невесть откуда взявшийся здоровенный котел. Третьи подскочили к Матильде, высунули языки и, глядя на нее, с мычанием замотали головами. Намотавшись и намычавшись, они закричали:

      – Синтетическая дева!

      Все остальные дружно подхватили:

      – Съедим ее! Съедим!

      Затем, мыча и скалясь и высовывая языки, они отвязали свою жертву и потащили в сторону костра.

      Картина была поистине сюрреалистичной, потому что в реальности не могло случиться ничего подобного. Девушка с кукольной внешностью, с розовым бантиком… И такое грязное злодейство с ней… Нет, все это было слишком нереально. И все же, это происходило.

      Но тут к Матильде, еще недавно полуживой от страха, неожиданно вернулось самообладание, как это бывает у обреченного на смерть, когда терять больше нечего, и когда хуже просто некуда. Собрав все силы, Матильда закричала:

      – Пошли вон, дураки! Не трогайте мой бант!

      Этот крик у нее вырвался самопроизвольно, она не отдавала себе отчета, почему выкрикнула именно такие фразы, и