Половина желтого солнца. Чимаманда Нгози Адичи

такое говоришь? – подняла брови Сьюзен, хотя ее мгновенно севший голос и бледность не оставляли сомнений, что она все поняла.

      Ричард взъерошил волосы.

      – Кто она? – спросила Сьюзен.

      – Дело не в женщине. Просто мне кажется, мы хотим от жизни разного. – Сочинять не пришлось, Ричард говорил правду: у них никогда не совпадали устремления, ценности. Им не следовало съезжаться.

      – Это не Кловис Бэнкрофт, нет? – У Сьюзен горели уши. Они всегда краснели, стоило ей выпить, но Ричард лишь сейчас заметил эту странность: бледное лицо и гневно-пунцовые уши.

      – Нет, что ты!

      Сьюзен, плеснув себе вина, опустилась на подлокотник дивана. С минуту оба молчали.

      – Я влюбилась в тебя с первого взгляда – сама не ожидала, ей-богу. Подумала: ну и красавчик, и такой нежный. Пожалуй, я сразу решила, что ты будешь мой. – Сьюзен тихонько, печально хохотнула, и Ричард заметил у нее вокруг глаз тонкие морщинки.

      – Сьюзен… – начал он и осекся: что тут скажешь? Он не подозревал о чувствах Сьюзен. Только теперь он понял, как мало они говорили друг с другом, как мало труда вкладывали в отношения – просто плыли по течению. У них случился роман – именно случился, иного слова не подобрать.

      – Я слишком торопила события, да? – Сьюзен подошла к Ричарду, встала рядом. К ней вернулось самообладание, подбородок перестал дрожать. – Ты мечтал попутешествовать, посмотреть страну – и не вышло; мы съехались, и я таскала тебя по этим кошмарным банкетам, где никому нет дела до литературы, африканского искусства и тому подобного. Как ты терпел? Прости меня, Ричард, я все понимаю. Конечно, ты должен поездить по стране. Чем помочь? У меня есть знакомые в Энугу и в Кадуне.

      Ричард забрал у Сьюзен бокал, поставил на стол и обнял ее. Вдохнув знакомый запах яблочного шампуня, он ощутил тоску по прошлому, но лишь на миг.

      – Не надо, я сам справлюсь.

      Ричард понял: Сьюзен не верит, что все кончено, думает, что он вернется, – и не стал ее разубеждать. Когда дворецкий в белом фартуке открыл перед ним парадную дверь, у Ричарда стало легче на сердце.

      – До свидания, сэр, – сказал дворецкий.

      – До свидания, Окон.

      Интересно, подслушивал ли хоть раз невозмутимый Окон у дверей, когда Сьюзен скандалила и била бокалы? Как-то раз Ричард попросил Окона научить его несложным фразам на языке эфик, но Сьюзен положила занятиям конец, застав их вдвоем в кабинете: Ричард тщательно выговаривал слова, а Окон ерзал на стуле. Дворецкий оглянулся на Сьюзен с благодарностью за избавление от сумасшедшего белого, а позже Сьюзен пожурила Ричарда: он не знает здешних порядков, есть черта, которую нельзя переступать. Слушая Сьюзен, он узнавал тетю Элизабет – та излагала свои взгляды, исполненная непоколебимой, самодовольной английской добропорядочности. Вздумай он рассказать о Кайнене, Сьюзен, пожалуй, ответила бы тем же тоном: понимаю, тебе интересно поразвлечься с чернокожей.

      Из машины Ричард увидел, что Окон машет ему вслед. Ричард запел бы, если