Капитан Темпеста (сборник). Эмилио Сальгари

девушка – равная тебе по происхождению, господин.

      – Отнесшаяся, однако, ко мне так презрительно!

      – Неправда и это, господин. Она никогда не презирала тебя. Это доказывается тем, что в трудную минуту она обращается именно к тебе, а не к кому-нибудь другому.

      Глаза молодого турка сверкнули огнем радости.

      – Неужели мой противник имеет нужду во мне?.. Разве капитан Темпеста жив еще?

      – Жив, но ранен.

      – Где же он? Я желаю видеть его.

      – Может быть, для того, чтобы убить его? Ведь капитан Темпеста, или, вернее, герцогиня д’Эболи – христианка.

      – А кто ты такой?

      – Ее преданный раб.

      – Раб? А так хорошо выражаешься?

      – Ее отец воспитал меня, и я научился…

      – И герцогиня послала тебя прямо ко мне?

      – Да, господин.

      – Уж не за тем ли, чтобы просить меня помочь ей выбраться из Фамагусты?

      – Да, но, кажется, и кое о чем еще.

      – Она, вероятно, укрывается где-нибудь здесь в городе?

      – Да, в одном из подземелий.

      – Одна? Разве ей не угрожает опасность в твое отсутствие?

      – Не думаю: убежище ее хорошо скрыто, к тому же она там не одна.

      – Кто же с ней?

      – Ее лейтенант.

      Мулей-Эль-Кадель быстро встал, накинул на себя длинную темную мантию, взял со стола пару великолепно отделанных серебром и перламутром пистолетов и сказал:

      – Веди меня к своей госпоже.

      Но Эль-Кадур, не двигаясь с места и пытливо глядя ему прямо в глаза, твердо проговорил:

      – Господин, чем ты можешь доказать мне, что идешь к ней не с целью выдать или убить ее?

      Лицо молодого турка вспыхнуло.

      – Как? Ты мне не доверяешь? – с негодованием воскликнул он. Затем, подумав немного, добавил уже другим тоном: – Ты прав: она – христианка, а я турок, естественный враг ее религии и племени. Хорошо, мы найдем тут вблизи муэдзина, у которого есть Коран, и я в твоем присутствии торжественно поклянусь над нашим священным писанием, что желаю только спасти твою госпожу, хотя бы ценой собственной жизни. Желаешь ты этого?

      – Нет, господин, – ответил Эль-Кадур, – я теперь верю тебе и без клятв. Я, вижу, что Дамасский Лев не уступит в великодушии моей госпоже, герцогине д’Эболи.

      – Ты говоришь, твоя госпожа ранена? Тяжело?

      – Нет, не очень тяжело.

      – А в состоянии она будет завтра держаться на лошади?

      – Думаю, да.

      – Есть у вас в подземелье какие-нибудь жизненные припасы?

      – Кроме кипрского вина и оливкового масла, ничего нет. Мулей-Эль-Кадель хлопнул в ладоши, и в след за тем в дверях появились оба негра, с которыми он обменялся несколькими словами на непонятном для Эль-Кадура языке, после чего обернулся к последнему и сказал ему по-арабски:

      – Идем. Мои люди догонят нас.

      Оба вышли из дома и, перейдя площадь, где встречающиеся солдаты почтительно отдавали честь своему офицеру, направились, не спеша, к городским башням с