Капитан Темпеста (сборник). Эмилио Сальгари

занятым проклятыми янычарами, а, во-вторых, как же я мог вести к вам посторонних, когда не знал, понравится ли вам это.

      – Далеко их убежище отсюда?

      – Нет, в нескольких сотнях шагов.

      – Эти люди могут быть нам очень полезны, синьор Перпиньяно. Следовало бы привести их сюда. Притом и жаль их оставлять там одних.

      – И я так думаю, герцогиня, – сказал венецианец, в первый еще раз величая настоящим титулом благородную девушку.

      Последняя несколько минут о чем-то размышляла, затем обернулась к арабу и спросила его:

      – Ты все еще не отказался от своего намерения, о котором говорил мне давеча?

      – Нет, падрона, – ответил Эль-Кадур. – Только Мулей-Эль-Кадель и может спасти нас.

      – А вдруг он тебя обманет?

      – Этого ему не удастся, если бы он даже и захотел, чего я, впрочем, не ожидаю от благородного Дамасского Льва. Не забывайте, падрона, что у Эль-Кадура есть пистолеты и ятаган, которыми он владеет не хуже любого турка.

      Герцогиня повернулась снова к Перпиньяно, который с удивлением смотрел на них. Он никак не мог понять, при чем тут тот самый молодой турок, которого герцогиня так искусно свалила с коня на турнире под стенами Фамагусты.

      – Как вы находите, синьор Перпиньяно, можно ли будет нам бежать отсюда, не будучи замеченными турками? – спросила молодая девушка.

      – Думаю, что нет, – отвечал лейтенант. – Весь город полон янычар. Их здесь, по крайней мере, тысяч пятьдесят. Они еще не вполне насытились христианской кровью, поэтому зорко выслеживают, не осталось ли где еще добычи, и ни за что не выпустят из Фамагусты ни одной живой души.

      – Хорошо… Отправляйся же, Эль-Кадур. Теперь я сама ясно вижу, что вся наша надежда на того человека.

      Араб молча зажег потушенные им было фитили пистолетов, попробовал, легко ли ходит в сафьяновых, богато отделанных серебром ножнах ятаган, с судорожной быстротой накинул себе на голову капюшон своего бурнуса и сказал:

      – Повинуюсь, падрона. Если я больше не вернусь – значит, моя голова осталась в руках турок, и я уже не в состоянии буду помогать тебе. Желаю тогда тебе, падрона, как можно скорее найти отсюда выход без меня, отыскать синьора Ле-Гюсьера и вместе с ним обрести… счастье, которого ты так достойна.

      Герцогиня д’Эболи протянула ему руку. Он опустился на колени, осторожно взял в свои грубые руки эту маленькую белую и нежную ручку и запечатлел на ней такой поцелуй, который ей показался прикосновением раскаленного железа.

      – Ступай, мой добрый Эль-Кадур, – мягко промолвила молодая девушка, – и да сохранит тебя Господь.

      Араб вскочил на ноги и с пламенеющим взором произнес голосом, в котором звучала неукротимая энергия сына пустыни:

      – Или ты будешь спасена Дамасским Львом, или я убью его!

      Через мгновение он уже разобрал камни у входа и снова заложил их снаружи. Все это он проделывал быстрыми, ловкими и решительными движениями зверя, покидающего свою берлогу в целях поисков себе добычи.

      «Бедный Эль-Кадур! – прошептала про себя