Азиатская одиссея. Дмитрий Алешин

полковника будут искать облегчение от душевных мук. Слишком многого они лишились с приходом революции – и хотели бы, чтобы кто-то дорого заплатил за горечь всех их разочарований.

      День близился к концу, и красные отблески заката наполнили наше купе зловещим светом. Офицер сидел в углу, откинувшись на подушки. Невидящим взглядом он смотрел на сизый дымок сигареты, и было легко догадаться, как далеко он зашел в своих горьких мыслях. Его лицо, руки и форма стали ярко красными в лучах заката. «Реки крови», – снова мелькнуло у меня в голове, и по спине пробежал холодок.

3

      Последний вагон Международного Экспресса покинул Сибирь и въехал на территорию Маньчжурии. Я вздохнул с облегчением, осознав, что бушующий пожар русской революции остался теперь позади. И я не был исключением: остальные пассажиры открыто, как малые дети, выражали свою радость. Без церемоний поздравляли они друг друга с большой удачей и счастливым избавлением. Множество новых знакомств было скреплено шумными тостами, и множество встреч назначено по прибытии, чтобы подобающим образом отметить столь значимое событие.

      Поезд продолжал двигаться вглубь просторов древнего и загадочного плоскогорья Барги, сотню верст которого мы пересекли еще по территории России. Однако теперь что-то новое и неуловимое появилось в этой мягкой, холмистой степи, покрытой тонким слоем раннего снега. Больше не было видно уродливых военных казарм, как не было и самих войск. Если бы не стада коров, овец и табуны лошадей, всё еще пасшихся в местах, где ветер сметал снег, земля выглядела бы совсем пустынной. Далеко вдали караван верблюдов двигался к небольшой станции, напоминая декорации пролога к давно забытой восточной сказке.

      Я относительно мало знал об этой отрезанной от мира стране, так как моё обучение в юности касалось исключительно Китая. И, чтобы убить за разговором время нашего долгого путешествия, я обратился к своему более опытному попутчику за сведениями. Поправив подушку под локтем, он начал медленно и задумчиво:

      – Да, это хорошая страна. Здесь началась моя жизнь, здесь прошли мои лучшие годы, годы молодости. Здесь я начал свою службу в Аргунском полку. Мы ходили вверх по реке Аргунь до озера Далай-нор, в которое впадает река Керулен. Там мы покупали лошадей и скот. Сколько ночей прошло под звёздным монгольским небом, сколько историй о древних временах рассказано у костра. Да, да… но всё это было в другой, счастливой жизни. Всё осталось в прошлом, умерло. Я переродился в другое существо, обреченное влачить ужасное существование, как гласит учение Будды.

      Прервав рассказ, полковник со своей обычной язвительной улыбкой достал из кармана увесистый серебряный портсигар, зажег папиросу и, глядя на сизый табачный дым, медленно поднимающийся к потолку, продолжил:

      – Здесь была колыбель империи Чингис-хана. Отсюда он распространил ее до Тихого океана и Дуная, до Индии и Арктики. Когда-то Барга с ее плодородными пастбищами породила одну из мощнейших его армий. Фридрих II Германский, Генрих III Английский