Заплати другому. Кэтрин Райан Хайд

чем ты и слышать не хочешь. «Простите, мисс Маккинни. Если хотите, чтобы сын поверил, будто люди в основе своей эгоистичны и безответственны, то придется вам самой убеждать его в этом». Он улыбнулся плотно сжатыми губами и покачал головой, не говоря ни слова.

      Она жгла его взглядом, который сгорал в молчании. Только он уже не боялся гнева или вознамерился доказать это и ей, и себе самому, а вместо этого разглядел, что глаза у нее карие, почти одного цвета с короткими, по-детски пушистыми волосами.

      – Ну что ж, Тревор, – произнесла она. – По-моему, это хорошая затея. Расскажи о ней побольше.

      И Тревор принялся объяснять, помогая себе калькулятором, каким огромным делом это могло бы стать. Где-то на шестнадцатом уровне, на котором было уже вовлечено сорок три миллиона сорок шесть тысяч семьсот двадцать один человек, калькулятор оказался не в состоянии подкреплять оптимизм Тревора числами. Только мальчик был убежден: еще немного, и числа окажутся больше, чем население мира.

      – Тогда, знаете, что произойдет?

      Арлин взглянула на Рубена, но тот и не думал догадываться, желая услышать ответ от Тревора, мозг которого явно работал вовсю.

      – Нет, милый. Что?

      – Тогда каждому помогут больше одного раза. И тогда добро станет разрастаться еще быстрее.

      – Вы как думаете, мистер Сент-Клер? – Арлин явно хотела, чтобы Рубен хоть что-то сказал, но у него с каждой минутой убывала уверенность в этом «что-то».

      – По-моему, Тревор, это благородная идея. Большое усилие. Большие усилия ведут к хорошим результатам. Как ты относишься к тому, что Джерри арестовали?

      Тревор вздохнул. По выражению лица Арлин Рубен понял, что наконец-то верно справился с возложенной на него задачей.

      – Ничего страшного, думается. Вот только мне придется все заново начать, вот и все. Все в порядке, в общем-то. У меня уже другие идеи есть.

      – Какие, например, милый? – спросила Арлин сладеньким голоском, к которому всегда прибегала, когда расспрашивала собственного сына.

      – Это секрет. Можно я пойду?

      Арлин опять перехватила взгляд Рубена, моля о чем-то. Словно бы не могла попросту сказать: «Нет, молодой человек, мы еще тут не закончили». Учитель только плечами пожал.

      – Ладно, тогда беги, милый.

      Тревор ринулся к спальне, но, когда он катил мимо Рубена, тот мягко ухватил мальчика за рукав и притянул к себе так близко, чтобы сидевшая через стол Арлин, как он надеялся, не услышала.

      – Тревор, нельзя сдирижировать любовь.

      – Что такое «сдирижировать»?

      – Нельзя сделать так, чтобы она захватила кого-то другого.

      – Это как-то связано с музыкой?

      – Не всегда.

      – А-а. Нельзя, да? То есть. А-а. Ладно. Впрочем, это не было моей идеей. Во всяком случае.

      – Просто проверяю.

      Рубен отпустил рукав, и мальчик исчез.

      Рубен увидел, как в пристальном взгляде Арлин возгорается смесь из напряжения, гнева и ракетного топлива, к которой он начинал привыкать, считая это милым.

      – Что вы ему сказали?

      – Секрет.