Кролик, беги. Джон Апдайк

время машину?

      – Что? Мне же без нее никуда не попасть.

      – Да-да, ты прав, ты совершенно прав. Прости, пожалуйста.

      – Да нет, я хотел сказать, что если она вам нужна… – Ему не хочется одалживать автомобиль, который принадлежит ему лишь наполовину.

      Тотеро это понимает.

      – Нет-нет. Нелепая идея. Спокойной ночи.

      – Обрюзгший старый болван, – говорит ему Маргарет.

      Взглянув на нее, Тотеро суетливо опускает глаза. Гарри видит, что она права, Тотеро и вправду обрюзг, лицо его искривилось, как спущенный баллон. Однако этот «баллон» смотрит на Кролика словно распираемый какой-то важной мыслью, тяжелой и бесформенной, как вода.

      – Куда ты денешься? – спрашивает Тотеро.

      – Все будет о’кей. У меня есть деньги. Я возьму номер в гостинице, – отвечает Кролик. Отказав Тотеро, он хочет, чтобы тот поскорее ушел.

      – Дверь моей обители открыта, – говорит Тотеро. – Правда, там всего одна койка, но можно сделать матрас…

      – Нет, нет, – резко возражает Кролик. – Вы спасли мне жизнь, но я не хочу садиться вам на шею. Все будет хорошо. Я и без того не знаю, как мне вас благодарить.

      – Мы еще побеседуем, – обещает Тотеро; рука его дергается и как бы случайно шлепает Маргарет по заду.

      – Я готова тебя убить, – говорит ему Маргарет, и они удаляются. Похожие со спины на отца с дочерью, они минуют стойку, возле которой шепчется с девушкой-американкой официант, и выходят сквозь стеклянную дверь, Маргарет впереди. Словно так и надо, словно они – деревянные фигурки, входящие и выходящие из старинного барометра.

      – Господи, в какой же он скверной форме.

      – А кто в хорошей? – интересуется Рут.

      – Хотя бы вы.

      – Вы хотите сказать, что у меня хороший аппетит?

      – Послушайте, у вас какой-то комплекс насчет того, что вы такая большая. Вы совсем не толстая. Вы пропорционально сложены.

      Она смеется, потом умолкает, смотрит на него, снова смеется, берет его обеими руками за плечо и говорит:

      – Кролик, вы истинно христианский джентльмен.

      Оттого что она назвала его по имени, его обдает волнующим теплом.

      – За что она его ударила? – спрашивает он и хихикает, боясь, что ее руки, лежащие у него на плече, игриво ткнут его в бок. Ее крепкая хватка не исключает такой возможности.

      – Ей нравится бить людей. Однажды она ударила меня.

      – Наверняка вы сами напросились.

      Она убирает руки и кладет их обратно на стол.

      – Так ведь и он напросился. Ему нравится, когда его бьют.

      – Вы его знаете? – спрашивает он.

      – Она мне про него рассказывала.

      – Это еще не значит, что вы его знаете. Эта девка глупа.

      – Что верно, то верно. Вы даже и представить себе не можете, до чего она глупа.

      – Еще как могу. Я женат на ее двойняшке.

      – У-у-у! Женат.

      – Слушайте, что вы там говорили насчет Ронни Гаррисона? Вы его знаете?

      – А что вы там говорили насчет