Люди в погонах. Анатолий Рыбин

распоряжение комбата обескуражило старшего лейтенанта, заставило его задуматься.

      Перед уходом Мельников посоветовал Буянову:

      – Со старшиной Бояркиным вы сами поговорите. Пусть дисциплину требует, а эскизы не рвет и не кричит на всю казарму.

      – Ясно.

      В коридоре, когда Мельников, миновав дневального, подошел к выходу, его догнали сержант и два солдата:

      – Товарищ подполковник, мы насчет Зозули. Разрешите?

      Мельников остановился.

      – Что случилось?

      – Ничего не случилось, товарищ подполковник. Мы хотим сказать…

      Тут вперед вышел суховатый, чернолицый с покатыми плечами сержант и объяснил:

      – Мы хотим сказать, что Зозуля может большую пользу дать армии.

      – Возможно, – согласился Мельников. – Все зависит от его упорства.

      – Он упорный, – продолжал сержант. – Только помощи ему нет ни от кого.

      – Помощи? – переспросил комбат.

      – Ну да.

      – Это верно, без помощи с таким делом не справиться. Ну ничего, поможем. Фамилия ваша как?

      Сержант вытянулся, громко ответил:

      – Мирзоян.

      – Он секретарь комсомольской организации, – подсказал один из товарищей. Другой вставил деловым тоном:

      – Мы уже не раз на собрании говорили о Зозуле.

      – Это совсем хорошо, – оживился Мельников. – Значит, комсомол за творчество? Правильно. Я тоже.

      Солдаты переглянулись, и по их лицам скользнули довольные улыбки.

5

      Сразу же после завтрака Мельников уехал на стрельбище. Несмотря на сильный дождь, пробыл там более трех часов. В штаб вернулся вымокшим и недовольным. Проходя в свою комнату, сказал дежурному офицеру:

      – Попросите ко мне майора Степшина.

      Мельников всегда говорил «попросите». Ему казалось, что слово «вызовите» чрезмерно подчеркивает и без того понятное всем право командира повелевать. К тому же долголетняя служба в армии убедила его, что излишний приказной тон не всегда прибавляет силу отдаваемому распоряжению, а подчас даже мешает подчиненному выслушать и правильно понять слова командира.

      Войдя в комнату, Мельников снял фуражку и размашистым движением стряхнул с нее воду. Густой веер брызг шумно хлестнул по чистому дощатому полу.

      Затем он снял плащ и только теперь почувствовал, что китель на спине промок и вместе с рубашкой прилип к телу. Поеживаясь и вздрагивая, подполковник достал из планшетки план стрельбища, расстелил его на столе и начал рассматривать пометки, сделанные красным карандашом при осмотре огневых позиций.

      В дверь постучали.

      – Прошу, – отозвался Мельников, поправив ладонью густые волосы. Вошел Степшин. Пригласив его сесть поближе к столу, комбат неторопливо сказал:

      – Ну вот, посмотрел, как люди готовятся к стрельбе. Признаться, неудовлетворен. Плохо готовятся. Много упрощений. Карикатура на боевую стрельбу получается.

      У Степшина от удивления рыжие брови поползли вверх, а узкие губы недовольно вытянулись