Дачная амнистия. Рассказы. Олег Григорьевич Шрамко

человечества. Михалыч доказывал, что урожай свеклы в этом году будет невиданным. А все благодаря погоде и современным методам агрохимии.

      Линии их разговора двигались параллельными, независимыми прямыми и только один раз пересеклись, когда вдруг выяснилось, что Хемингуэй ел свеклу.

      При этом оба сразу замолчали и уставились друг на друга.

      Потом мартини закончился, и он сбегал за бутылкой самогона.

      Он показал, как можно пить из консервных банок, как это делали в армии.

      Она попробовала.

      Это произвело фурор в ощущениях, и она зашлась здоровым непринужденным хохотом, разбрызгивая в разные стороны самогон и слюни.

      Потом Михалыч начал травить пошлые армейские анекдоты, на что Элеонора расплакалась и стала жаловаться на одинокую бабскую жизнь. Она размазывала по лицу черную косметику, отчего стала гармонировать с картиной Сальвадора Дали. И даже в какой-то степени составлять с ней творческий ансамбль.

      Потом Михалыч сбегал еще за одной. А когда, распугивая летучих мышей, с чувством проорали «Запрягайте, хлопцы, кони!..», неожиданно подкрался вечер.

      Ну а потом все закончилось естественным и закономерным финалом.

      Домой Михалыч возвращался под утро. На душе было как-то муторно. Вроде, все прошло нормально, но исчез флер таинственности и мечты. Словно альпинисту сказали, что Олимп – за следующей горкой. А здесь просто контора райпотребсоюза.

      Он сел на крыльцо и закурил. Громко трещали цикады.

      В кустах раздался шорох и появился Дачная амнистия.

      – А я смотрю, ты сидишь. Тоже не спиться?

      Он сел рядом.

      – Слышь, Михалыч, я повиниться хочу. Это я свеклу у тебя тащил.

      – Да? – Равнодушно спросил Михалыч.

      – Только ты не переживай: не свекла она вовсе. Я тебе семена табака дал. Ты же знаешь, у меня каждый клочок земли для коз травой засеян. А без курева я – никуда. Ты не обижаешься?

      – Нет, – ответил Михалыч.

      – Вот и хорошо! – Обрадовался Дачная амнистия. – Только это… В «Моей прекрасной даче» написано, что потом на этом месте лет пять ничего расти не будет. Представляешь, зараза какая! Но нам же спешить некуда?

      – Некуда. – Сказал Михалыч. – А ты вот знаешь Сальвадора Дали?

      Дачная амнистия покачал головой.

      – Который председатель в соседнем кооперативе?

      Михалыч вздохнул:

      – Эх, ты! Темнота!

      – Какая темнота? – Удивился Дачная амнистия, и показал заскорузлым пальцем на светлеющую линию горизонта.

      – Солнце, вон, всходит!

      Действительно, начинался новый день.

      АСТРОЛОГИЯ

      Михалыч проснулся от дикого шума. Короткие отрывистые звуки, разные по длительности и тональности, раздирали ночную тишину.

      Жалостливо завыли собаки. Летучая мышь потеряла ориентацию и шмякнулась об дерево. Ежик собрался на ночную охоту, но грязно выругался и опять вернулся в свою гору.

      – И вострубил седьмой ангел! – Сказал Михалыч. – И сделались град и огонь…

      Он