Дачная амнистия. Рассказы. Олег Григорьевич Шрамко

и водило пальчиком по строчкам.

      Михалыч потоптался перед калиткой и кашлянул.

      – Я это… Того… Иду мимо, дай, думаю…

      Создание подняло на него томный взор.

      – Неужели?… Что глаза мои видят? Кто стоит предо мной, в даль небесную мысль уводящий! Мой герой, чей образ во снах мне являлся и причиной служил моих ран опаляющих!..

      Михалыч оглянулся.

      – Именно ты, незнакомец мой призрачный! Блуждание мыслей моих ускоряющий!

      Она понизила голос до контральто и медленно прорычала, изображая томление:

      – И голос в ночи будоражащий!

      – Это все я? – Удивился Михалыч. Он испугался, и уже было сделал несколько шагов назад, но дама вспорхнула с шезлонга, быстро догнала и стукнула по голове веером.

      – Проказник!

      Она захохотала.

      Михалыч потер лоб.

      – Прошу в дом! Правда, у меня немного не прибрано. Я же не знала, что день так сложиться. Просто чудесно! Шарман! Монефик!

      Зайдя в переднюю, Михалыч оторопел. Он никогда не видел такого количества кружевных занавесочек и салфеток. Сбоку стояла большая амфора, в которой еще древние греки, наверное, солили огурцы, а во всю стену висела огромная картина. Изображала она слонов на тонких ножках, которые шли по песчаному пляжу, а на переднем плане дергался человек с крыльями как у председательского петуха.

      «Сальвадор Дали», – прочитал Михалыч.

      Человек на картине пытался взлететь.

      «Еще бы, – подумал Михалыч. – По песку далеко не убежишь».

      – Ну, что же вы, проходите! Сейчас будем обедать. Как раз время подошло.

      Михалыч задумался. Это же надо сапоги снимать? К этому он был не готов. Он хотя и стирал носки неделю назад, но все равно подозревал, что на эту минуту они далеко не Шанель.

      – Проходите, да не разувайтесь! У меня здесь все по-простому.

      – Ну, если не разуваться, – успокоился Михалыч.

      В мгновение ока на столе появились разнообразные яства в замысловатых коробочках и упаковках.

      – Знакомые привозят, – пояснила хозяйка. – Из Чили. Люблю, я знаете, их местную кухню. Гораздо лучше, чем Парагвайскую. А вы какую предпочитаете?

      – Я? – Оторопел Михалыч. – Скорее, больше местную. Особенно когда с чесноком.

      – Великолепно! – Она всплеснула руками. – Да вы гурман! Прямо, эстет какой-то!

      Михалыч слегка покраснел:

      – Что вы! Нормальной ориентации…

      – Сразу чувствуется, что у человека есть вкус. Кстати, меня зовут Элеонорой. Для друзей – просто Эльвира.

      – А меня зовут Михалычем. – Сказал Михалыч. – Да и для друзей – то же самое.

      – Оригинально! – Зашлась в восторге Элеонора-Эльвира. – Я вас буду звать – Михалович! Как здорово: Михалович!..

      Он хотел сказать, что в роду у него были все русские, но промолчал. Зачем обращать внимание на такие мелочи.

      На столе появилась бутылка мартини.

      – В честь нашего славного знакомства!

      – Да я, собственно…

      – Нет, нет! Не отказывайте, даме