Потому что люблю тебя. Евгения Перова

Может, и хотел бы напиться, но…

      – Я переживаю, ты ж понимаешь. Один ты у меня остался.

      – Ты у меня – тоже. – У Сергея вдруг так перехватило горло, что он скривился.

      Дед обнял его за плечи:

      – Ничего, мальчик, ничего. Тяжело, я понимаю. Эх, горе…

      Алымов справился и отошел к окну.

      – Дед, я чего пришел-то. Правда, что «Иванова» будем ставить?

      – Да, Синицкий поставит. Он, конечно, свое-образный парень, но талантливый. Ты знаком с ним?

      – Знаком. Мы учились вместе. А роли уже распределяли? Кого он метит на Иванова, не знаешь?

      – Насколько я знаю, он хотел со стороны брать. Подожди, ты что? Неужто ты хочешь сыграть Иванова?

      – Да.

      – Сережа, тебе не кажется, что это не совсем твое амплуа? Да и молод ты еще для этой роли.

      – Дед, мне уже четвертый десяток.

      – Да откуда четвертый десяток? Не выдумывай.

      – Тридцать шесть скоро стукнет!

      – Тридцать шесть! – Старик вздохнул и покачал головой. Как быстро пролетело время: казалось, только вчера он держал на коленях худенького мальчика, живого и подвижного, как кузнечик. И каков вымахал, верзила!

      – А Иванову тридцать пять! – горячился между тем внук. – Амплуа! Тебе не кажется, что мне пора уже выходить за рамки вечного Дориана Грея.

      – Тридцать пять Иванову? Надо же, мне казалось – больше.

      – Ну да, всегда его чуть ли не старики играют. Самому Чехову двадцать семь было, когда написал.

      – Да что ты? Вот не знал! А может, забыл…

      Сергей усмехнулся – это было любимое присловье Деда: «Я больше забыл, чем вы знаете».

      – Дед, я могу сыграть. Именно сейчас, именно я! Еще год назад – не смог бы, а сейчас… Я же тебя никогда в жизни ни о чем не просил, правда?

      – Да, верно. Так чего же ты хочешь? Чтобы я надавил на Синицкого?

      – Ни в коем случае! Просто… поддержи меня.

      – Ты можешь что-нибудь показать из роли?

      – Да, я готов.

      – Ну ладно, поболтайся пока в театре. Как только Синицкий появится, я тебя вызову.

      Увидев Алымова, Синицкий на секунду нахмурился, быстро взглянул на Деда и понимающе усмехнулся – ни Дед, ни Сергей не показали виду, что прочли его мысли: родственничка продвигаем, так-так… Алымов мило улыбнулся режиссеру, а Дед хмыкнул про себя: с первой секунды своего появления Сергей играл. Это называлось: «Сергей Алымов – журнальный вариант» – эдакий звездный мальчик, герой-любовник, блестящий и обаятельный.

      Они с Синицким до смешного походили друг на друга: почти ровесники, выученики одной школы, оба высокие, длинноногие и элегантные. Правда, элегантность режиссера была тщательно продумана, если не сказать – вымучена, а Алымов уродился таким и носил любые отрепья с изяществом аристократа. Для этого визита он приоделся, заменив привычные джинсы и джемпер на костюм с жилеткой и галстуком – почти в таком же был и режиссер. «Надо же, они как псы одной породы… Но морды разные!» – веселясь про себя, думал Дед, глядя, как вытянулась физиономия