Владыка Ледяного сада. В сердце тьмы. Ярослав Гжендович

пыли, слышно пульсирующее гудение моторов. Группа легионеров в охлаждающих комбинезонах бежит трусцой в сторону столовой, хором поют «Allouette» [7].

      Мы идем, склонившись, под сыплющим в глаза песком, придавленные адской жарой. Погружаемся в песок по щиколотки.

      Обходим форт и бредем к большой бурой палатке, поставленной сразу за кордонами базы. Бордель. О, да, я прекрасно помню. Ясное дело, нелегальный.

      Wies’ mir bardak, wsje liudi – bljadi — как говаривал сержант Шеваль.

      Внутри – полевые столики на козлах, составленные в длинную столешницу, складные стулья, самоходные бутылки. Под стеной захлебывается и брызгает водой небольшой кондиционер. Грядет вечеринка.

      За столом сидит лишь один мужчина, одетый в полосатый бурнус; смуглые ладони, выступающие из рукавов халата, поигрывают кривым туарегским ножом; накрытая белой мятой кепкой голова скрывается в тени.

      – Давно не виделись, Самум, – говорит Кузнец. Он, кажется, уже потерял терпение. – Мы не могли встретиться нормально? Зачем эта комедия?

      – Беру то, что есть, – бурчит бедуин из-под кепки, после чего снимает головной убор и бросает его на стол, открывая большеухую круглую голову не то шакала, не то пантеры. – У меня нет ни сил, ни времени копаться в снах. Сюда мне – ближе всего. Этот – он?

      Это он обо мне. Я – «этот».

      Мне нужно представиться? Как кому? Капралу Островскому?

      – Как вам это нравится? – спрашивает девушка, отодвигая входной клапан. Она одета как будто сошла с плаката двадцатого века, какие собирал мой отец. У нее десантные ботинки, порванные чулки в сеточку и расстегнутый мундир, обвешанный амуницией. У нее есть фляга, шесть магазинов, гранаты, штурмовой нож, кобура. Но больше на девушке нет ничего. У нее короткие волосы, лицо же пересекают полосы боевого камуфляжа. На плече вытатуирован череп. Девка-коммандос.

      – Тебе очень идет, – цедит Воронова Тень, обмахиваясь ладонью.

      – Похоть и война, – хихикает девушка. – Мои стихии. Классная рубаха, Ворон.

      Воронова Тень сплевывает сквозь зубы и придвигает поближе пачку датских крекеров.

      Я беру туристический стул, бутылку минеральной воды и сажусь подальше от стола.

      Мне оно на фиг не нужно.

      Я – дерево. Что они еще могут мне сделать? Срубить, пустить на доски и сколотить из меня сортир?

      По крайней мере, что-то происходит. Нет нужды смотреть на вершины гор, прижатые друг к другу, словно ягодицы, увенчанные плевками льда. Все лучше, чем это.

      – Взгляните на него, – говорит Воронова Тень. – Почувствуйте его гнев. Ощутите его несогласие со всем этим. Задумайтесь. Я говорю: освободим его и пусть убирает своих. Ничего другого он не желает.

      – Он слаб, – говорит псоглавый туарег. – И он один. Те прибыли, чтобы узнать. И остались, чтобы перелепить мир по-своему. Чтобы деять. С ним может случиться то же самое. Они так работают. Все. Песни льнут к ним.

      – Этого мы не знаем, – вмешивается Кузнец. – Не знаем, почему случилось то, что случилось. Может он – другой.

      «Почему случилось

7

«Жаворонок» – песня, происходящая из французской Канады и считающаяся ее неофициальным гимном.