Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Том 1. Борис Яковлевич Алексин

кулечками, по-видимому с продуктами. Рядом со шкафчиком была простая вешалка, укрытая простыней, из-под которой выглядывали пальто и платья. На чисто вымытом полу был разостлан деревенский половичок. Посередине потолка на шнурке висел стеклянный пузырек – это, наверное, и есть электрическая лампа, подумала Анюта. Электрическую лампочку она видела впервые, до сих пор только читала о них в книжках. В Чите тогда еще электроосвещения не было, в дороге она видела только керосиновые фонари, а вагоны тогда освещались свечами.

      Все это Анна Николаевна разглядела, пока Нина переодевалась за ширмой около своей кровати.

      Переодевшись, Нина вышла из-за ширмы и, заметив, с каким вниманием новая родственница рассматривает ее комнату, сказала:

      – Да, Нюта, живу я еще пока неважно, вот кончу учиться, получу место, да и Яков мой тоже на ноги встанет, вот тогда уж мы и заживем. А сейчас пока постуденчески приму вас, не обессудьте.

      Она подошла к окну, взяла лежавший там сверток с колбасой, затем вынула кулечки из шкафчика и, повернувшись к молчавшей Анюте, позвала:

      – Ну, брось задумываться, тебе такая жизнь уж не предстоит, ты замужем за врачом, вот устроитесь, может, тогда и меня в гости позовете. А сейчас пойдем ужинать.

      Анна Николаевна все так же молча поднялась со стула и пошла вслед за Ниной в столовую, где весело шумел самовар. У нее невольно возникла мысль:

      А сколько же здесь придется дать денег? И неужели теперь будет так всегда? Так и будет Митя все время содержать своих родственников. А как же мы-то будем жить?

      Через несколько минут все сидели за столом и с аппетитом прихлебывали горячий чай, ели теплый пышный ситный, который принесла и нарезала большими ломтями Матвеевна, и чайную колбасу. Все пили «внакладку» и только хозяйка пила «вприкуску», то есть откусывала маленькие кусочки сахара и долго сосала их, умудряясь с крошечным кусочком выпить почти целую чашку.

      В первое время все молчали, видимо основательно проголодавшись, затем Нина не выдержала.

      – Что же мы молчим? Мика, расскажи-ка про себя, про то, как ты воевал, где и как тебя «покалечило», как говорит Матвеевна, как ты сумел разыскать в этой огромной Сибири такую Анюту? Как ты сумел ее уговорить? Мне очень хочется обо всем услышать, ведь ты почти ничего не писал последние полгода. Ну, начни хотя бы с войны. Что там происходит? Газеты пишут такую ерунду, что ничего понять невозможно. Я хоть и не регулярно их читаю, но и то, что прочту, просто изумляет. Прочтешь передовую «русского слова» и кажется, что от японцев уж ничего не осталось, а перевернешь эту же газету и на четвертой странице: «наши войска оставили такие-то и такие-то города в Манчжурии». Вот тут и пойми. И зачем только мы связались с этими японцами? Чего мы в Манчжурии не видели? Все думаю сейчас, как бы моего суженого-то не забрали, хоть ему всего двадцать лет, но кто его знает, продлится война с год, его забреют, и придется ему тогда не на мне, а на винтовке жениться, как в песне: «наши жены – ружья заряжены», – невесело