Анжелика и король. Анн Голон

урок…

      Маркиз склонился над Анжеликой. Она снова попыталась высвободиться, однако он силой удержал ее. В его движениях ощущалась властность человека, не склонного хвастаться любовными победами. Его глаза странно мерцали.

      – Вы достаточно дразнили нас, дамочка! Пробил час отмщенья. К тому же я умираю от желания осыпать вас ласками и полагаю, что вы в этом очень нуждаетесь.

      И он принялся покрывать поцелуями ее веки и виски. Потом его горячие губы коснулись уголка ее рта.

      Анжелика вздрогнула. Животное желание, точно хлыстом, ожгло ее. К нему примешивалось несколько извращенное любопытство на собственном опыте испытать таланты известного при дворе донжуана.

      Пегилен был прав. Филипп не в счет. Безумный праздник, золоченый балет двора захватил Анжелику. Она знала, что уже никогда не сумеет жить вне этого круга, в одиночестве, наедине со своими прекрасными платьями и драгоценными украшениями. Она будет скользить со всеми вместе, неотличимая от них, уносимая волнами интриг, сделок с совестью и адюльтеров. Что за крепкий, ядовитый и восхитительный напиток!

      Чтобы не умереть, ей следовало выпить его залпом.

      Анжелика глубоко вздохнула. С целительным теплом мужских ласк к ней возвращалась склонность к беззаботности. И когда губы маркиза де Лозена коснулись ее губ, она им ответила, сначала робко, а затем целиком отдалась страсти.

      Яркий свет принесенных двумя процессиями лакеев и расставленных вдоль галереи факелов и фонарей ненадолго разлучил любовников.

      Анжелика никак не могла понять, как в их убежище сохраняется прежний полумрак.

      Прямо возле них лакей устанавливал на консоли канделябр на шесть свечей.

      – Эй, дружище, – прошептал Пегилен, перегнувшись через подлокотник дивана, – унеси-ка свой светильник подальше.

      – Не могу, сударь. Боюсь навлечь на себя гнев господина осветителя, отвечающего за эту галерею.

      – Тогда хотя бы задуй три свечи, – отвечал маркиз, бросая лакею золотую монету.

      И, тут же позабыв о нем, снова сжал молодую женщину в объятиях.

      – Ты здесь! Как ты прекрасна! Как ты соблазнительна!

      Ожидание распалило обоих. Анжелика застонала и впилась зубами в переливчатое плечо прекрасного голубого камзола. Пегилен тихонько засмеялся:

      – Не торопитесь, маленькая волчица… Сейчас я постараюсь угодить вам… Однако здесь довольно людно; позвольте, я справлюсь сам.

      Она подчинилась, задыхающаяся и покорная. Золотистый покров страстного забытья упал на ее горести. Теперь она вся была лишь страстным телом, разгоряченным наслаждением, ее не заботило ни место, где она находилась, ни даже умелый партнер, прикосновения которого заставляли ее трепетать.

      – Дитя мое, вы много грешили, но, принимая в расчет ваше раскаяние, доказательством коего явилась та горячность, с которой вы принялись за исправление ошибок, полагаю, что мне не следует отказывать вам в благословении маленького бога Эроса и в отпущении вам грехов. В наказание вы…

      – Ах, что вы за развратник! – слабо