Анжелика и король. Анн Голон

Где же?

      Она показала ему запястье.

      – Хотелось бы мне знать, какой подлец так обошелся с вами? – воскликнул потрясенный Пегилен. – Назовите его, и я потребую от него объяснений.

      – Не возмущайтесь, маркиз. Увы, он имеет на меня все права.

      – Уж не хотите ли вы сказать, что речь идет о прекрасном главном ловчем, вашем супруге?

      Анжелика не ответила и вновь залилась слезами.

      – Да, ничего лучшего от мужа и ждать не приходится, – с отвращением заметил Пегилен. – Совершенно в стиле вашего избранника. Но зачем же вы продолжаете с ним видеться?

      Слезы душили Анжелику.

      – Ну ладно, ладно, – смягчившись, продолжил маркиз. – Не стоит доводить себя до такого состояния. Из-за мужчины! Да к тому же из-за мужа! Сокровище мое, у вас устарелые представления о свете… Вы больны или… Впрочем, похоже, у вас давно что-то не ладится. Я как раз хотел побеседовать с вами об этом… Только сперва вытрем слезки.

      Достав из кармана белоснежный батистовый платок, он нежно промокнул ей лицо и глаза. Анжелика видела прямо перед собой его искристые смеющиеся глаза, в которых все при дворе, включая самого государя, умели различать огонек лукавства. Светская жизнь и распутство уже пробороздили морщинки вокруг его саркастического рта. Однако все его приятное лицо выражало живость и довольство. Это был южанин, гасконец, пылкий, как солнце, и юркий, как форель, которая водится в горных ручьях Пиренеев.

      Анжелика дружелюбно взглянула на Пегилена. Он улыбнулся:

      – Ну что, вам лучше?

      – Мне кажется, да.

      – Сейчас мы все уладим, – пообещал он.

      На мгновение он умолк, внимательно разглядывая ее.

      В своем закутке они были незаметны для бесконечно снующих в галерее придворных и лакеев. Чтобы оказаться в этой нише между окнами, целиком занятой канапе, подлокотники которого полностью скрывали собеседников от посторонних взглядов, следовало подняться на три ступеньки.

      В зимних сумерках Анжелику и Пегилена освещали лишь проникающие через окно красновато-золотые лучи заходящего солнца. Снаружи еще можно было различить постепенно скрывающуюся в тумане песчаную террасу с мраморными вазами и мерцающий пруд.

      – Так вы говорите, уединенный уголок, в котором мы с вами находимся, называют кабинетом Венеры? – поинтересовалась Анжелика.

      – Да. Здесь любовники находятся в стороне от любопытных взглядов, насколько это возможно при дворе, и молва с удовольствием рассказывает, будто самые нетерпеливые порой укрываются здесь, чтобы принести жертву прелестной богине. Анжелика, быть может, вам есть в чем упрекнуть себя по отношению к ней?

      – К богине любви? Пегилен, пожалуй, я бы, скорей, упрекнула ее в забывчивости по отношению ко мне.

      – Я бы так не сказал, – задумчиво молвил маркиз.

      – Что вы имеете в виду?

      Он покачал головой и, опершись подбородком на свой кулак, предался размышлениям.

      – Чертов Филипп! – вздохнул он. – Кто бы знал,