Анжелика – маркиза ангелов. Анн Голон

что сделал со мною Сатана!

      Анжелика слушала его со все возрастающим ужасом.

      «Он сумасшедший», – подумала она.

      Но еще больше она боялась – вдруг он не сумасшедший, вдруг он говорит правду, и у нее от страха волосы зашевелились на голове. Когда же наконец кончится эта тягостная, мучительная ночь?..

      Монах упал коленями на холодный каменный пол.

      – Господи, помоги мне! – молил он. – Будь снисходителен к моей слабости! Пусть демон оставит меня в покое!

      Анжелика села на край его постели, от непонятного ей самой страха у нее пересохло во рту. Ей на память пришли слова, которые не раз встречались в рассказах кормилицы, – ночь наваждений. Вот она, ночь наваждении! Казалось, что-то давящее, невыносимое было разлито в самом воздухе, это душило ее, наводило на нее ужас.

      Наконец, разорвав глубокую тишину монастыря, в ночи раздался тонкий звон колокола.

      Брат Жан поднялся с пола. По вискам у него текли струйки пота, словно он только что выдержал изнуряющую рукопашную схватку.

      – Вот и к заутрене звонят, – сказал он. – Заря еще не занялась, но я должен идти с братьями в часовню. Если хотите, оставайтесь здесь. Когда рассветет, я приду за вами.

      – Нет, мне страшно, – проговорила Анжелика, с трудом удерживаясь, чтобы не вцепиться в сутану своего покровителя. – А я могу пойти с вами в часовню? Я тоже помолюсь.

      – Пожалуйста, дитя мое.

      И он добавил с печальной улыбкой:

      – В былые времена никому бы в голову не пришло отправиться к заутрене с девочкой, но теперь в этих стенах можно встретить столь необычные лица, что уже ничему не удивляешься. Поэтому-то я привел вас к себе, у меня вы были в большей безопасности, чем в сарае.

      Помолчав, он сказал очень серьезно:

      – Анжелика, могу ли я вас просить, чтобы, когда вы вернетесь домой, вы никому не рассказывали о том, что видели здесь?

      – Обещаю вам, – сказала она, подняв на него свои ясные глаза.

      Они вышли в коридор, где с приближением рассвета на стенах из древних камней, казалось, выступила холодная роса.

      – А для чего в вашей двери окошко? – спросила Анжелика.

      – Когда-то мы были орденом отшельников. Монахи выходили из своих келий только для богослужения, а во время поста даже это запрещалось. Послушники ставили еду в эти оконца. А теперь, дитя мое, помолчите, старайтесь держаться как можно незаметнее. Я буду вам весьма благодарен.

      Мимо них проходили монахи в капюшонах, постукивая четками и бормоча молитвы.

      Анжелика забилась в угол часовни и попыталась молиться, но монотонное пение и запах горящих свечей усыпили ее.

      Когда она проснулась, часовня была уже пуста, и лишь легкие струйки дыма от погашенных свечей поднимались к темным сводам.

      Анжелика вышла на улицу. Вставало солнце. В его золотистых лучах черепичные крыши стали цвета желтофиоли. В саду около каменной статуи святого ворковали голуби. Анжелика лениво потянулась и зевнула. И подумала, не приснилось