Женщина в окне. А. Дж. Финн

хозяева провели большую реконструкцию.

      – Мама говорит, это была адская работа.

      – Точно. Адская работа. И они объединили несколько комнат наверху.

      – Вы были в моем доме? – спрашивает он.

      – Несколько раз. Я не очень хорошо знала этих Лордов. Но они каждый год перед отпуском устраивали вечеринку, и я к ним ходила.

      По сути, последний раз я была у них год назад. Вместе с Эдом. Две недели спустя он ушел от меня.

      Я понемногу расслабляюсь. В первый момент приписываю это обществу Итана – с ним так легко, даже кот это чувствует, – но потом начинаю осознавать, что возвращаюсь в режим психоаналитика, к живому диалогу. Любознательность и сострадание – инструменты моего ремесла.

      И я на миг оказываюсь в своем кабинете на Восточной Восемьдесят восьмой, в маленькой, тихой, неярко освещенной комнате, где напротив друг друга стоят два глубоких кресла, а между ними голубой ковер на полу. Шелестит батарея отопления.

      Дверь отодвигается, и в приемной видны диван, деревянный стол, на котором лежат стопки журналов «Хайлайтс» и «Рейнджер Рик», коробка лего. В углу мурлычет генератор белого шума.

      А вот дверь в кабинет Уэсли. Уэсли Брилл – мой деловой партнер, научный руководитель, человек, который посоветовал мне заняться частной практикой. Мы называли его Уэсли Бриллиант. Неопрятные волосы, непарные носки, и при этом блистательный и быстрый как молния ум и громовой голос. Я вижу его в кабинете – вот он развалился в кресле, вытянув длинные ноги к центру комнаты и положив на колени книгу. Окно открыто, он вдыхает зимний воздух. Только что курил. Он поднимает глаза. «Привет, Фокс», – говорит он.

      – Здесь у меня комната больше моей прежней, – повторяет Итан.

      Я откидываюсь назад, закидываю ногу на ногу. Эта поза кажется мне немного нелепой. Не помню, когда я последний раз так сидела.

      – В какую школу ты ходишь?

      – В домашнюю школу, – говорит он. – Меня учит мама. – Пока я думаю, как ответить, он кивает на фотографию, стоящую на приставном столике. – Это ваша семья?

      – Да. Муж и дочь. Эд и Оливия.

      – Они сейчас дома?

      – Нет, они здесь не живут. Мы расстались.

      – А-а. – Он гладит Панча по спине. – Сколько ей лет?

      – Восемь. А тебе сколько?

      – Шестнадцать. Семнадцать будет в феврале.

      Что-то в этом роде сказала бы и Оливия. Он выглядит моложе своих лет.

      – Моя дочь тоже родилась в феврале. В День святого Валентина.

      – А я двадцать восьмого.

      – Еще немного, и угодил бы в високосный год, – говорю я.

      Итан кивает.

      – Чем вы занимаетесь?

      – Я психолог. Работаю с детьми.

      Он морщит нос:

      – Зачем детям психолог?

      – Причины самые разные. У одних проблемы в школе, у других сложности дома. Для кого-то даже переезд на новое место вызывает затруднения.

      Итан молчит.

      – Так что, полагаю, если ты учишься дома, тебе не мешает встречаться с друзьями.

      – Папа нашел для меня команду по плаванию, – вздыхает он.

      – Давно