Под алыми небесами. Марк Салливан

обвязав синьору Наполитано под мышками, забрался на гребень. Миммо страховал ее сзади, а Пино тащил, подтягивал скрипачку на гребень. Задача была нелегкой, но еще усложнялась тем, что она держала в руках скрипку и не соглашалась отдать ее Миммо.

      – Вам придется оставить скрипку, – сказал Пино, опустив синьору Наполитано обратно.

      – Ни за что, – сказала он. – Моя скрипка всегда остается со мной.

      – Тогда давайте я понесу ее. Освобожу место у себя в рюкзаке и верну вам ее, когда мы доберемся до границы.

      В лунном свете он видел, как синьора Наполитано мучительно обдумывает его предложение.

      – Вам при восхождении нужны свободные руки, – сказал он. – Если вы держите в руках скрипку, то ставите под угрозу жизнь вашего ребенка.

      Она подумала еще немного, протянула ему скрипку и сказала:

      – Это Страдивари. Все, что у меня осталось.

      – Я буду беречь ее, как это сделал бы мой отец, – сказал Пино, пристегивая футляр скрипки клапаном рюкзака.

4

      Пино быстро поднял наверх детей Д’Анджело – они воспринимали происходящее как необыкновенное приключение, – потом их родителей, которые поддерживали у детей это заблуждение. Как и почти со всеми беженцами, Пино повел всех в связке: следом за ним синьора Наполитано, затем синьора Д’Анджело, дети, синьор Д’Анджело, замыкал связку Миммо.

      Они уже собирались начать двигаться, когда мальчик затеял перебранку со своей сестренкой.

      – Прекратите! – резко прошептал Пино.

      – Нас здесь никто не услышит, – сказал Антони.

      – Нас услышит гора, – твердо сказал Пино, – и если будете кричать слишком громко, она проснется и начнет ворочаться под своими одеялами, обрушит лавины снега, которые накроют всех нас.

      – А гора – монстр? – спросил Антони.

      – Вроде дракона, – ответил Пино. – Поэтому мы не должны шуметь – мы ведь поднимаемся по его чешуйчатому хребту.

      – А где его голова? – спросила Юдифь.

      – Над нами, – ответил Миммо. – В тучах.

      Этим дети, казалось, удовольствовались, и все двинулись дальше. Если в прошлый раз на этот трудный маршрут у Пино ушел час, то теперь они затратили почти два. До расщелины добрались в четыре тридцать. Пино видел почти вертикальную стену, уходящую вниз, но для восхождения ему требовалось больше света.

      Он налил воду в карбидную лампу и плотно завинтил крышку, чтобы не выпускать пары, быстро заполнявшие емкость. Выждав минуту, он приоткрыл газовый клапан и стукнул по ударнику. Со второй попытки в рефлекторе загорелось тонкое голубое пламя, проливающее достаточно света на расщелину, и теперь все увидели, что им предстоит.

      – Боже мой, – застонала синьора Наполитано. – Боже мой.

      Он положил руку ей на плечо:

      – Все не так плохо, как кажется.

      – Все гораздо хуже, чем кажется.

      – Нет. В сентябре, когда скала была голая, приходилось хуже, а теперь вы видите лед по обеим сторонам. Лед сузил расщелину, она стала более проходимой.

      Пино посмотрел на брата.

      – На