Снег, газ и стальные трубы. Анатолий Марченко-Калашников

чай горячий есть, – потирая руки от удовольствия, сказал Витька.

      Он налил себе чаю в Костин стакан и, с наслаждением причмокивая, стал пить. Костя с ненавистью смотрел, как он макает в стакан свои обмерзшие сосульками усы. Вкус одуванчикового меда вновь куда-то пропал.

      – Где тебя носило? – с раздражением просил Костя.

      – У-у-у, какая женщина, – Витька сладострастно закатил глаза.

      – Это твоя Верка, что ли?

      – Нет, не Верка.

      – Уже другая? Где ты их только берешь?

      – Знаешь, как они на ленинградцев бросаются? И уговаривать не нужно.

      – Так оставался бы у нее, а не шастал по ночам и не мешал бы людям, – разъярился Костя.

      Он злился, что из-за разных производственных неурядиц, картежников, болтунов и гуляк пропадает такой хороший рассказ.

      – Нет, начальник, у нее сегодня долго оставаться никак нельзя было, – хохотнул Витька, – можно было нарваться.

      В коридоре послышалось щелканье замка, и открылась входная дверь. На пороге кухни появилась вахтер гостиницы. Она грозным взглядом окинула помещение, указала пальцем на Витьку и произнесла:

      – Тебя я предупреждала, чтобы по ночам не ходил? Теперь ты через окно залез. Завтра пройдешь к директору гостиницы. На выселение.

      Она перевела свой указующий перст на Костю и продолжила:

      – Ты тоже завтра к директору на выселение.

      – А я за что? – удивился Костя.

      – За то, что открыл окно, – объяснила дежурная и ушла.

      Костя хоть и понимал, что, пока он станцию не запустит, его даже прокурор отсюда не выгонит, все равно не обрадовался предстоящему разговору с директором. Он выпер Витьку из кухни и попытался еще, на этот раз уже устало, сосредоточиться. Получилось с большим трудом. Он написал: «…его ленинградской прописке». Рассказ остановился окончательно. Костя крепко задумался, решил, что утро вечера мудренее, и отправился спать.

      Утром он прочел написанные строки, пришел в ужас от всей этой абракадабры, разорвал исписанные листы и выбросил их к чертовой матери. Костя, кажется, стал понимать, что семена лирического рассказа в этих краях упадут в отнюдь не благодатную почву.

В электричке

      Виталий в полудреме слегка пошевелился, пытаясь поудобнее устроиться на сиденье. Да, Костя есть Костя. Он относится к тому типу людей, из которых оптимизм даже ломом выковырять невозможно. Вот уж воистину любимец судьбы. Все, за что он брался, получалось без видимых усилий с его стороны, как бы само собой. Что бы с ним ни произошло, Костя выходит победителем из любой ситуации. Вот и сейчас живет и процветает. И даже характер за долгие годы ничуть не изменился. Костя органично влился в нормальную жизнь современного руководителя и пребывает сейчас в полной с ней гармонии. У Виталия этот же процесс проходил весьма болезненно, с крупными удачами, неудачами, нервными срывами и даже катастрофами. А вот уж кому действительно пришлось себя ломать, так это Юре Степанову.

      Сутки