Против течения. Том 2. Н. В. Казанцев

спросил Бойль.

      – Нельзя наказывать, они наши защитники, – сказал воевода.

      – Зачем всех? Главное – наказать зачинщиков, – отвечал Бойль.

      – Да, стрельца Колокольчикова следовало бы наказать, он, видно, всему делу голова, – подытожил князь Михаил Семенович.

      Воевода послал за дьяком и велел написать бумагу губному старосте об аресте Колокольчикова.

      Гости разошлись. Часа через два к воеводе явился губной староста астраханской губы Федор Фадеевич Зубов, человек высокого роста, с седыми усами и бородой, сутуловатый, с строгим взглядом старик.

      – Согласно твоему письменному приказу от дьяка Табунцева я пошел задержать бунтовщика, стрельца Филатку Колокольчикова, – сказал он воеводе и замолчал.

      – Ну? – торопил воевода.

      – Но стрелецкий голова Красулин воспротивился сему, поелику, говорит, есть наказ Москвы стрелецким головам, дабы они не давали в обиду воеводам стрельцов, а управляли ими сами, – продолжал губной староста.

      Воевода молчал. «Красулин-то, верно, сам подучил стрельцов, он-то и есть главный бунтовщик», – думал он.

      – Что ж прикажешь теперь делать, боярин? – спрашивал губной.

      – Я сам повидаюсь с Красулиным, – сказал воевода. Он знал, что свидание ни к чему не поведет, но не хотел уронить себя в глазах губного, оставив совершенно это дело.

      Между тем голландский капитан Бутлер и немец, капитан Видерос, направлялись к низенькому дому, стоящему на южной стороне города близ ворот. На крыльце их встретил человек небольшого роста, опрятно одетый, с небольшой лысиной на голове – одним словом, тот самый немец-доктор, которого мы видели в прошлом году в Самаре, на квартире Кузьмина. С ним был молодой человек, лет тридцати, высокий, с задумчивым взглядом. Это был младший корабельный мастер Страус, будущий описатель гибели Астрахани и тогдашних кровавых дней.

      Они вошли в чисто убранную комнату, квартиру доктора.

      – Что нового? – спросил доктор.

      – Да что ж, Ягонь, дело плохо – стрельцы бунтуют, – отвечал Видерос.

      Бутлер рассказал доктору и Страусу подробности бунта.

      – Что ж теперь нам делать, Ягонь? – спросил Бутлер по окончании разговора.

      Доктор молча хлебнул пива из своей кружки и взглянул на Страуса.

      – Дожидаться, когда с нас кожу сдернут, – с усмешкой отвечал Страус.

      – Не шути, герр Страус, – сказал Видерос, – я знаю Стеньку, ведь нам несдобровать.

      – Я давно, не шутя, говорил, что нужно бежать в море, а вы не слушались: срам морякам пускаться с боязнью в открытое море, – отвечал Страус.

      – Да, не минуешь, верно, бегства, – проговорил Видерос.

      – Это одно средство к спасению, – сказал доктор.

      – Ну, если мы погибнем в открытом море – вы будете причиной, а не я – я только согласен с большинством, – сказал Бутлер. – Страус, собери сегодня же всех мастеров на лодку и жди нас: мы вечером с Видеросом и доктором пойдем осматривать укрепления и бежим к вам, – обратился он к Страусу.

      Вечером