Звезды Эгера. Т. 1. Геза Гардони

задрожал.

      Турок пригнулся в седле и, взяв палаш в обе руки, помчался на Балинта Тёрёка:

      – Аллах!

      Когда они съехались, турок поднялся в стременах и приготовился нанести страшный удар.

      Балинт Тёрёк нацелился копьем турку в пояс, но копье соскользнуло, и Балинт выронил его. Однако щитом он отвел страшный удар турка и в тот же миг, схватив его за руку, стащил с коня. Турок боком рухнул на песок, подняв клубы пыли.

      – Довольно! – засмеялся Балинт Тёрёк, быстрым движением подняв забрало. – Завтра еще сразимся, если буду дома. – И он затрясся от смеха.

      – Это не по чести! – заорал турок, тяжело поднимаясь на ноги. Видно было, что рука у него вывихнута.

      – Почему не по чести? – спросил Балинт.

      – Рыцарю не подобает стаскивать противника рукой.

      – Да ты же не рыцарь, чертов басурман! У тебя, что ль, учиться рыцарским обычаям? Вы самые обыкновенные грабители.

      Турок, надувшись, молчал.

      – Уж не считаете ли вы рыцарским турниром, когда я выхожу вот так сражаться с вами? К черту, на вилы всех вас, проходимцев! – крикнул Балинт Тёрёк и вытащил правую ногу из стремени, готовясь слезть с коня.

      – Господин! – Вперед вышел худой седобородый турок и, плача, сказал: – Сегодня я еще раз готов схватиться с тобой.

      Стоявшие во дворе расхохотались.

      – Еще бы! Ты думаешь, что я уже устал. Ну да ладно, доставлю тебе такое удовольствие.

      И Балинт Тёрёк снова надвинул шлем, который успел положить себе на колени.

      – Попугай, который раз ты бьешься со мной?

      – Семнадцатый, – плаксиво ответил турок, у которого нос действительно походил на клюв попугая.

      Балинт Тёрёк снял шлем и бросил его на землю:

      – Вот, даю тебе поблажку! Начнем!

      Разница между ними была огромная: Балинт Тёрёк – богатырь, во цвете лет, могучий и подвижной; турок – тщедушный, сутулый человек лет пятидесяти.

      Они сшиблись копьями. От первого же удара Балинта турок вылетел из седла и, перекувырнувшись в воздухе, свалился на песок.

      Все засмеялись: и слуги, и оруженосцы, и невольники.

      Господин Балинт кинул щит, железную перчатку и слез с коня, чтобы оруженосцы освободили его от остальных доспехов.

      «Попугай» поднялся с трудом.

      – Господин! – обратил он к Балинту Тёрёку окровавленное лицо и заплакал. – Отпусти меня домой. Жена и сиротка-сын два года ждут меня.

      – А почему же тебе дома не сиделось, басурман? – досадливо спросил Балинт Тёрёк.

      Он всегда сердился, когда невольники просились на свободу.

      – Господин… – плакал турок, ломая руки. – Сжалься надо мной. У меня красивый черноглазый сын. Два года не видел я его. – Он на коленях подполз к Балинту Тёрёку и бросился ему в ноги. – Господин, сжалься!

      Балинт Тёрёк утирал лицо платком. Пот струился с него градом.

      – И вам, мерзавцам, и вашему султану – всем бы сидеть у меня на цепи, – сказал он, с трудом переводя дыхание. – Убийцы, грабители, негодяи! Не люди вы, а бестии!

      И