Звезды Эгера. Т. 1. Геза Гардони

ты разве не видишь флаг?

      – Где? На башне?

      – Да.

      – Красный с синим?

      – Да. Это его цвета. Стало быть, он дома.

      Они забрались в заросли тростника и поехали рядом. Перед ними блеснула речка Алмаш, разлившаяся в большое озеро. В зеркало воды гордо гляделась башня, выступавшая над темной крепостной стеной. На воде белели большие стаи гусей.

      Священник снова заговорил:

      – Мальчик, а не думаешь ли ты, что Добо вступил в бой с очень неравными силами? Он мог там и голову сложить.

      – В бою?

      – Да.

      Нет, Гергё этого не думал, он считал Добо непобедимым. И напади Добо даже один на всю турецкую рать, Гергё бы не удивился.

      – Если он погиб, – сказал священник, – я усыновлю тебя.

      Он погнал коня на первый деревянный мост, который вел в наружный двор крепости. Мост стоял на высоких сваях. На воде под мостом плавали стаи уток и гусей. Священник и мальчик медленно, шажком пересекли «новый город», потом въехали по маленькому деревянному мостику в «старый город». Перед церковью с двумя башенками сидели три торговки и продавали черешню. Одна из них как раз насыпала ягоды в фартук босой девчонке. Двери церкви обивали железом.

      Затем последовал еще один мост – длинный и широкий, из крепких балок. Вода блестела где-то глубоко под ним.

      – Сейчас въедем во внутренний двор крепости, – сказал священник. – Пора уж.

      И он старательно вытер лицо носовым платком.

      Ворота крепости были распахнуты. Оттуда доносился громкий топот. На просторном дворе они увидели латника, который мчался сквозь облако пыли, и второго латника, несшегося ему навстречу. Казалось, на двух живых конях сидят две металлические статуи. Одна из них новая, серебряная, а вторая – потускневшая, кое-где ржавая, точно ее только что вытащили из сырого чулана. А в остальном эти статуи отличались только шлемами: у одной шлем был гладкий и круглый, а у другой на верхушке блестела серебряная медвежья голова. Крупы коней были тоже защищены панцирями, похожими на рачью шейку.

      – Вот Балинт Тёрёк, – почтительно сказал священник. – Тот, что с медвежьей головой.

      Всадники мчались друг на друга, держа копья наперевес, сшиблись, и оба коня взвились на дыбы. Но копья только скользнули по латам.

      – Булавы давайте! – гаркнул медвежьеголовый, когда кони разъехались.

      За опущенным забралом лица всадников не были видны.

      На крик выскочил из дверей оруженосец в сине-красной одежде и подал сражавшимся две одинаковые булавы с медными шишками и два железных щита.

      Латники снова разъехались. Конь всадника с гладким шлемом грыз удила, то и дело роняя изо рта белую пену. Сражавшиеся ринулись друг на друга посреди двора.

      Первым замахнулся всадник в гладком шлеме.

      Медвежьеголовый занес щит над головой, и он задребезжал, точно разбитый колокол. Но рука с булавой взмахнула из-под щита и так ударила противника по голове, что на шлеме его осталась вмятина.

      Противник, осадив коня, бросил оружие.

      Медвежьеголовый