Особняк на Соборной. Рунов Владимир Викторович

флагов, а на «Горбушке», в километре от Мавзолея, вовсю торговали портретами последнего государя с подарочным текстом «Боже, царя храни!» Как часто у нас бывало, опять плакали по волосам. В безбрежных московских коммуналках, насквозь пронизанных ядовитыми запахами соцбыта: хозяйственным мылом, суточными щами, хлорной тряпкой и дустом от свирепых московских клопов, вовсю судачили о прошлом – кто с гордостью и надеждой, но чаще со злорадством. Социальный водораздел снова стал проходить не по линии единственного на три десятка обшарпанных дверей унитаза, а по возрожденным рубежам классовых «окопов», пока (к счастью!) только виртуальных…

      Мелкие статисты советских министерств и ведомств вдруг стали «всплывать» в воскресших дворянских собраниях в образах превосходительств, уездных предводителей, столбовых дворян, стольничьих, постельничьих, конюшных, вельможных псарей, родовитых фрейлин и дворцовых гофмейстеров, корнями аж от боярских соболиных шуб и даже опального Алексашки Меньшикова, не говоря уже о всяких графах Орловых, Шереметьевых, князей Шаховских, Юсуповых, Багратионов, ну, естественно, барона Мюнхгаузена.

      Сумеречные времена всегда толкают народ на вранье и выдумки, а в наш информационный крикливый век – так тем более. Половина коренной Москвы, особенно та, что всегда приспосабливалась к любой власти, сразу побежала записываться в новое дворянство. Ну, да Бог с ними! Так всегда было, если жить хочешь, тем более относительно благополучно. Во времена моей удалой репортерской молодости (а она пришлась как раз на расцвет «застоя») высшим выражением обще ственной значимости являлся факт лицезрения живого Ильича. Увидеть «вождя революции», даже издали, приравнивалось к участию в ночном октябрьском набеге на Зимний дворец. Помню, один кубанский дедушка сотворил из своих «воспоминаний» вполне удачную легенду и под ее звучание устойчиво ковылял от юбилея к юбилею, договорившись до того, что якобы растроганный Ленин спустился в зал прямо из прези диума съезда РКСМ и, положив руку на молодое плечо нашего «героя», назидательно произнес:

      – Учиться, учиться и учиться!

      Люстры Большого театра, где проходил съезд, закачались от восторженного рева. Это неважно, что никогда и никаким делегатом (как потом выяснилось), дед не был, зато «легенда» так удобно ложилась в «красную строку», что и сочинять ничего не надо. Да ладно, не судите строго – ну, не тот дед, так другой был бы, не ему, так такому же говорил Ильич вещие слова! Лучшие умы страны придумывали «исторически правдивые» сюжеты, да какие! Например, штурм Зимнего. Народ до сих пор убежден, что «Аврора» палила по дворцу, а матросы лихо лезли через ворота, которых и в природе не было. Увидишь в кино такое и сам, срывая глотку, поешь со всеми: «Вставай, проклятьем заклейменный…». А какие звучали полновесные, продолжительные, а главное, искренние аплодисменты. Что делать! Людям свойственны подобные слабости, и даже очень известным и очень значимым.

      Крупный кинохудожник современности, правнук еще более великого русского живописца, дабы напитаться духом