Эскизы на фоне миражей. Писательские размышления об известном, малоизвестном и совсем неизвестном. Рунов Владимир Викторович

оперативного управления Генштаба, генерал Павел Бодин, желая «подсластить пилюлю», доложил, что Генеральный штаб, подведя итоги года войны, свидетельствует об объективных успехах Красной армии – отборные германские войска в значительной степени уже перебиты.

      – Если привести только людской ущерб, – говорит Бодин, – мы потеряли четыре с половиной миллиона человек против десяти миллионов немцев…

      Безусловно, это крайне сомнительное сравнение. Присутствующие всё понимают, но молчат, хотя бы потому, что безмолвствует вождь. В том едином тягостном молчании крылась, скорее, надежда, чем сомнения, и это, как ни странно, примиряло всех: и военных, и штатских, вождя и его окружение. Сталин сознавал, что, несмотря на успокаивающие реляции Бодина, с потерей Крыма обстановка на левом фланге фронта, особенно на Северном Кавказе и на Черноморском побережье, резко обострится.

      Продолжая, Бодин добавляет, что «немец» за год войны потерял на советско-германском фронте более 30 тысяч артиллерийских орудий, 24 тысяч танков, 20 тысяч самолётов, против наших, соответственно: 22 тысяч пушек, 5 тысяч танков и 9 тысяч самолётов. Воистину – святая ложь! Потери наши огромны, значительно больше германских, особенно в личном составе армии и боевой авиации, главным образом, в первые недели войны уничтоженной на земле.

      Сталин тогда принял решение: для усиления организации противостояния проникновению врага на Кавказ направить туда генерал-лейтенанта Бодина и вице-адмирала Исакова. Первого – начальником штаба формируемого Закавказского фронта, второго – представителем Ставки под Новороссийск, наказав ему главное: с возможной потерей Севастополя сохранить во что бы то ни стало боеспособность Черноморского флота как основной ударной силы, спасти корабли и личный состав.

      Через пять месяцев, точнее – 2 ноября 1942 года, Павел Иванович Бодин, не пожелав пасть на землю во время свирепой бомбёжки, погибнет под Владикавказом в ходе тяжёлых оборонительных боёв, когда танковые клинья Клейста будут таранить наши обескровленные стрелковые дивизии в районе северо-осетинских ущелий. Его тело завернут в бурку и отвезут в Тбилиси, где похоронят со всеми воинскими почестями. Бодин пополнит собой список павших советских генералов, количество коих к той поре, конечно же, превышало число убитых генералов противника. Их участь и наше возмездие были ещё впереди…

      Там же, в Тбилиси, почти родном ему городе, в те дни умирал Исаков, раненый во время бомбёжки под Туапсе за две недели до гибели Бодина. Обездвиженный, без малых надежд на поправку, он находит силы и пишет лично Сталину:

      «Дорогой Иосиф Виссарионович! Если придётся умереть, прошу назвать моим именем один из эсминцев. Буду продолжать бить ненавистного врага!..»

      В тот же вечер телеграф отстучал ответ:

      «Товарищу Исакову. В случае кончины лучший корабль ВМФ будет носить ваше имя. Желаю поправиться. Ваш Сталин».

      Вопреки очевидному, случилось невероятное – Исаков