Лучше журавль. Мария Фариса

девочка, дай мне тебя увидеть.

      Он взялся целовать доски забора и прекратил, только когда заскабил губы.

      Если дни ещё можно чем-то заполнить: поиграть в шашки крышками от пивных бутылок, заставить петухов попетушиться, почитать газеты; то ночи превращались в пытку. Кости стонали. Воспоминания как лабиринты. Тучи напитывались грозой, словно губки, и нависали каждая над своей крышей. Град сыпался на новенькую черепицу дома, где лежал мой губернатор. Мелкий дождь шумел по крову из пальмовой соломы над головой Хавьера. Тот качался в кресле и вспоминал, как туго натягивалась юбка на бёдрах Кларибели, когда та наклонялась, чтобы насыпать корм цыплятам. Тони слушал, как ливень скребёт его прогнивший шифер, и тосковал по Амаранте – даже их постоянных ссор ему недоставало.

      За пять веков не помню я времён печальней.

      Три месяца и девятнадцать дней мои мужчины не беспокоили бунтовщиц уговорами окончить забастовку. Наконец однажды утром, когда затухли фонари и звёзды, а по небу разлился апельсиновый нектар рассвета, мои дамы, ещё в ночных рубашках, услышали призывы выйти.

      Окно открыла Маргарет, которая с утра пораньше садилась делать розы из бумаги.

      – Что надо?

      – Всё готово.

      – Что готово?

      – Сделали мы вам дорогу.

      Сонный дом мгновенно превратился задымлённый улей.

      Спустя час мои женщины, словно цыплята за наседкой, пошли за Сильвией опробовать дорогу. Сильвию под руку вёл сам дон Алваро, с лицом сухим и почерневшим. Он гордо показал супруге твёрдость, что начиналась от перекрёстка за фруктовой лавкой. Женщины, кто в туфлях, кто в сандалиях, а кто – босыми, ахая и улыбаясь, ступали по булыжникам. Не верили своим глазам: там, где были ямы, теперь лежала ровная дорога. Прошагав тридцать четыре километра до места, где настил из камня припадал к шоссе до Пасто, Сильвия собрала женщин и объявила, что протест окончен.

      Когда жители вернулись в город, с неба стекло закатное вино – его сменил крепчайший кофе. Но, несмотря на ночь, то тут, то там кричали, и громче всех кричала Амаранта:

      – Подлец! Паскуда!

      Тони уворачивался от ударов.

      – А где нам было взять камни? Если из Пасто – ни кирпичей, ни денег, ни ответа. В каменоломне давно пусто. Уж лучше с тобой и без стен, чем без тебя в хоромах.

      Но крики и хлопки вскоре сменили другие звуки. К утру все были довольны. В конце концов, в моих широтах стены можно смастерить и из бамбука.

      Охота на единорога

      Кто умирает счастливым – не умирает.

      Мигель Анхель Астуриас

      В тот вечер Тео опаздывал на работу. Он бежал со всех ног. Поворот. Три квартала. Два – слава богу, на месте.

      Пока юноша натягивал форму пожарного, к нему подошёл Мелвол.

      – Ну и ботинки, сынок. Снял с бездомного, пока тот спал на лавке?

      Тео покраснел и спрятал в шкаф свою обувь.

      – Мне сейчас не до лишних расходов. Летом хочу сыграть свадьбу.

      Мелвол улыбнулся лукаво.

      – Подожди,