Неформат. Марина Владимировна Брагина

своим ладным телом сквозь прозрачную, бутылочного

      цвета воду прямо у её ног и без брызг выскочил из воды чуть ли не по пояс совсем рядом с ней, по-прежнему улыбаясь, как и там, под водой. Он говорил ей во сне что-то радостное, а Ляля

      отвечала ему, хотя смысла не разобрать. Она вдруг сообразила, что на ней нет купальника – ведь

      тогда, до купания, в бухте не было ни души, и тогда это не имело значения. Ляля стала мучительно

      соображать во сне, видит ли он её сквозь зелёную, мерцающую толщу воды, а если да, то что ему

      видно. Вдруг голос его материализовался из бульканья, и она стала понимать, что он говорит:

      – Не стесняйтесь, Красная Шапочка, я знаю, что вы не одеты. Если хотите, я могу не

      смотреть. Видите, я отвернулся. – И он резко, по-дельфиньи, сделал поворот в воде, обдав её

      снопoм брызг, слетевших с его белых волос.

      Ляля, досадуя на то, что он не дал ей самой решить, как себя вести в этой ситуации,

      тряхнула головой.

      И тут прозвонил будильник.

      Предрассветная темень за окном, казалось, усиливала мороз. Переход от тёплого моря к

      холодному, выстывшему за ночь номеру оказался слишком резким. Как там вчера Лилька

      высказалась? «Холодина несусветная в одинокой девичьей постели».

      Ляля покосилась на соседнюю кровать, где беззвучно спала Лилька.

      «Интересно, что ей снится? Или накопленные впечатления напрочь исключают любые

      сны?»

      Она ещё раз посмотрела в окно, где над чёрным силуэтом гор уже начинал брезжить

      утренний свет. Впереди маячил целый новый день и что-то хорошее в нём. Да, конечно! Встреча с

      этим блондином! Интересно… с ним вчера было интересно. Он нёс какую-то наукообразную, но

      очень интересную ахинею, и ей нравилось его слушать. Ляля вдруг подумала, что ей до сих пор не

      встречался ни один мужчина, которого можно было бы назвать, как в старинных романах для

      домашнего чтения, интересным собеседником; лекторы в институте не в счёт. А вот просто так,

      чтобы сидеть лицом к лицу и просто внимать…

      Кроме отца, пожалуй. Отец умел, что называется, держать аудиторию – даже

      подчинённые млели от его манеры говорить. Ляля как-то ещё девчонкой застала отца на даче

      стоящим среди фруктовых деревьев и обращающимся весьма учтиво, с убедительными нотками в

      голосе к кому-то или к чему-то в высокой траве. Она подошла поближе и увидела, что в траве

      навытяжку, как по стойке смирно, сидел соседский кот, выпятив пушистую грудку и задрав голову, и на полном серьёзе внимал убедительным интонациям её отца, который расточал коту

      комплименты по поводу его окраса и пушистости. Позднее за ужином, давясь смехом, Ляля

      подначивала отца: «Послюшай, ара, о чём можно гаварить так долго с котом?! Он тебя слушал, как

      вежливый гость слюшает тамаду». Отец тогда победно посмотрел сначала на дочь, а потом на

      жену, и сказал с торжествующими нотками в голосе: «Комплименты все любят – особенно

      женщины, и