Пастель для Галатеи. Кинороман. Дневники 90-х. Сергей Е. Динов

цены в долларах. Покупали мало, больше приглядывались.

      Подкатывали сверкающие аквариумы автобусов. Выбегало долгожданное стадо скупых иностранцев. Фотографировались на фоне великолепного храма, построенного на крови.

      Марата догнал пацанчик в драной джинсовке. «Алиса», «Кино», «ДДТ» было криво начертано на его спине шариковой ручкой. Курьер подергал фотографа за кофр, передал пухлый конверт, подождал «на чай». Марат вяло заглянул в конверт, утаил удовольствие в сдержанной улыбке от увиденного.

      – Извини, старик, одни сотни. Баксов.

      Пацан утерся грязной бахромой рукава.

      – На Стрелке отдашь, – сурово заявил он. – С процентами!

      Марат уже отвлекся, нервно выдернул из кофра фотоаппарат с длиннофокусным объективом. На площадь перед Спасом влетел вороной конек-горбунок. В седле, уцепившись в густую гриву своего мультяшного скакуна, крутилась-вертелась на пони девчонка в черной коже от шеи до пят. Пунцовые щеки пылали во всё лицо юной всадницы. Вздергивая головой, она лихо откидывала белые гладкие волосы с глаз. Ах, хороша была наездница! Хороша!

      Фотограф самозабвенно фиксировал на пленку это крохотное событие.

      – Иии! – неожиданно тонко завопил конек. Завернулся пируэтом, зло перецокнул копытцами.

      – Большие лошади тут пробегали? – вскрикнула всадница. – Нет?! Не пробегали?!

      – Ууу! – завыли от восторга лотошники и туристы и залопотали на всех языках.

      Юная всадница, серьезная и решительная, будто перед очередным штурмом Зимнего дворца, лихо гарцевала, таскала конька за гриву из стороны в сторону, позировала в свое удовольствие. Туристы плясали вкруг нее вприсядку с цветными «мыльницами», фотографировали, останавливая на мгновение наездницу сполохами блицев в самых невероятных пируэтах. Марат выхватил из кофра еще один фотоаппарат – автоматический «никон».

      – Зимний туда?! – крикнула всадница, перекрывая восторг толпы, пихнула конька под бока каблучками сапог.

      – Туда! – замахали лотошники единодушно. – И налево!

      – Фррр! – возмутился микроконь, взбрыкнулся, крутанулся волчком, едва не сбросив лихую захребетницу.

      На ватных, полусогнутых ногах Марат переместился вплотную к наезднице, с колена прощелкнул в единый миг остатки пленки.

      – Эй, Царевна-Лягушка! Остановись! – крикнул Марат кожаной всаднице и потянулся к девчоночке с сотней долларов в руке. – Возьми! На корм! Коньку-Горбунку! И давайте, наконец!.. давайте, штурмуйте всех этих тварей!

      Суровая юная всадница растворилась в широкой белозубой улыбке, по-детски открыто улыбнулась, выдернула из руки Марата иноземную купюру, хлестанула скакуна по боку веточкой с листиками. И сорвалась галопом. Понеслась. К Зимнему.

      – Господа! – истерически заорал Марат, намеренно кортавя. – Поздгавляю! Наши в гогоде!

      И заржал по-идиотски, счастливый,