Пастель для Галатеи. Кинороман. Дневники 90-х. Сергей Е. Динов

вяло передернул плечами. Не хотите, мол, не верьте. Он с легким презрением, наконец, посмотрел на своего вынужденного, временного шефа, Тимофея Юрьевича (сокращенно ТимЮр), со звучной фамилией Урбанов. Взглянул в его водянистые глаза с неприязнью, но без ненависти.

      Ненависть – это сильное чувство и даже за все свои унижения в этом мрачном учреждении Марат такого чувства не испытывал. Тщедушный мужичок шестидесяти с лишним лет, метр шестьдесят со шляпкой, ТимЮр был, по рассказам штатных сотрудников сего заведения, сам когда-то пухлым розовым юношей с горящим взором и во студенчестве смело мечтал о воплощении своих грандиозных архитектурных проектов – стадионов для массовых зрелищ, стадионов и ПКиО13 с гипсовыми уродами советского периода, но положил в итоге на все свое буйное архитектурное вдохновение тяжелой могильной плитой – типичные хрущевские пятиэтажки, их панельные, промерзающие насквозь питерские вариации.

      Перейдя на руководящую работу, ТимЮр достиг своих предельных карьерных высот. Теперь жалкий чиновник был способен лишь исправно нумеровать, раскладывать по стеллажам и полкам бездонного архива документы о великолепных дореволюционных достижениях петербуржских зодчих. Неприступное, недоступное архивное кладбище приходилось каждый год перед очередной комиссией из Главка перенумеровывать, перепрятывать по подвалам заведения с каждым новым директором и забываться в тихом щенячьем восторге преисполненного долга до новых распоряжений Сверху.

      Лет двадцать как в хозяйстве Урбанова было все учтено и заинвентаризировано. Всё, до единого фронтончика Питера, до единой кариатидки. Но каждый год чиновник ТимЮр, под новым и новым прозвищем Лысан, Утюг, Фикус и тому подобное, от новых и новых мелких служащих терпеливо проводил очередной грандиозный переучет своего архивного хозяйства, с непроходящей энергией советского исполнительного неврастеника.

      Марат с отвращением наслаждался позорным видом самодовольства на фальшивой маске озабоченности архивной крысы, однако успел вовремя перегримасничать и угодливо улыбнуться под суровым взглядом мелкого начальства.

      Лысый вывалил на стол содержимое черного пакета.

      – Порнография! – выкрикнул он фальцетом.

      – Где?! – Марат привстал и нервно передернулся от испуга. Взглянул на россыпь фотографий на протертом сукне столешницы и вздохнул с облегчением, убедился, что с похмелья ничего не перепутал, все точно и по адресу доставил: архитектуру – Фикусу, криминал – «следаку» Марягину, порнографию – тайным заказчикам. Марат отвалился к спинке дивана расслабился на колких пружинах.

      – Фууу, клин, напугали. Нельзя же так, господин Урбанов, нервировать творцов. Ну, да, легкий недодёр случился. Не вытянул по свету. Просроченную бумагу дали, – вот серость в ответ и получили. А пленка? Срок годности вашей архивной пленки закончился в 17-ом году! Серебро

13

Парков Культуры и Отдыха.