Таежный гамбит. Юрий Достовалов

к вечеру. Не поить его и не кормить. Да, впрочем, он и не попросит пока…

      – Александр Петрович, батюшка, а он выдюжит? – поскуливала Марковна.

      – Я и не таких с того света возвращал в окопах, – успокоил ее Мизинов. – Обязательно выдюжит. Дня через два сделаю тебе состав крапивный на спирту, здорово помогает. Станешь прикладывать. Мне солдатики пензенские на фронте показали… Ну, – Мизинов присел на край кровати, – теперь рассказывай. Сколько их было? Когда нагрянули?

      – Едва вы с Арсением уехали в город, они тут как тут, – задыхаясь, начала старуха. – Четверо было, казаки. Верхоконные все. Один офицер…

      – Марковна, – перебил Мизинов. – Этот офицер – в каком он чине, ты ведь отличаешь…

      – Полковник, батюшка, полковник, – старуха немного успокоилась, по крайней мере, перестала плакать и причитать и могла связно говорить.

      – Нет ли у него в глазах… ну, такого блеска… немного дьявольского, что ли? И голос такой надтреснутый, с хрипотцой?

      – Он, батюшка, как есть он, окаянный! – старуха снова принялась всхлипывать. – Егор ничего не говорил. Они сорвали с него зипун, порты, кинули старика на землю да как примутся нагайками стегать! Егор подняться рвется, так они сапогом его прижимают и лупцуют, лупцуют…

      – Марковна, старика твоего я подниму, – успокоил Мизинов. – Не волнуйся, страшное уже позади. Нам все нужно знать, и побыстрее. Пожалуйста, соберись и рассказывай.

      – Да-да, Александр Петрович, – закивала Марковна.

      – Он про меня что-нибудь спрашивал?

      – Только про вас и спрашивал, батюшка. Про вас да еще про золото какое-то.

      – Как меня называл?

      – Не помню, батюшка родимый, благодетель ты мой… – глаза старухи вновь повлажнели. – Как напустились на Егора, как давай его тискать да мутузить… Я в крик, говорю, не знаем мы ничего, и хозяин, мол, наш – честный купец… А он, старший-то их, ухмыляется: знаю, мол, этого купца, еще с германской ох как знаю!

      – Суглобов! – вырвалось у Мизинова.

      – Кто это такой, Лександра Петрович? – насторожился Маджуга.

      – Мой старый знакомый, еще по окопному фронту. Когда-то был друг. А потом – враг.

      – А чего ему надоть?

      – Чего надо людям во все времена? Золота! Только, откровенно говоря, я так и не знаю до сих пор – ищет он его для себя или для наших врагов…

      – Да нам-то что с того! – вздыбился Маджуга. – Нам охранять-то его все одно – что от красных, что от варнаков[19] каких…

      – Верно, Арсений. Верно и другое – так или иначе, но нас выследили… В одном я был неправ – Ойхэ не виноват. Кто же тогда сменил замок?.. Интересно, что там Кандауров с ревизией?

      – Может, слетать? – предложил Маджуга.

      – Наверное, придется, – согласился Мизинов. – Марковна, а как погиб Ойхэ?

      – Когда зачали хлестать старика моего, он не удержался, схватил литовку и кинулся на изуверов. Так этот старший их спокойненько так вытащил наган и выстрелил два раза в парнишонку.

19

Варнак – разбойник.