Таежный гамбит. Юрий Достовалов

вдоль ворот, – шепнул гость. Потом приказал поплескать из бутыли на забор. Когда все было готово, скомандовал:

      – Возвращайся в контору и жди меня. Когда пламя примется, я подъеду и скажу, что делать.

      Весь дрожа, Зарядько кинулся в лавку и стал молиться – впервые за два года, когда связался с этими… Он украдкой глянул на улицу, – не услышал ли незваный гость его мыслей. Тот вскоре подъехал, забежал в лавку и сказал:

      – Занялось. Быстро беги к казакам и поднимай их!

      Зарядько пустился во двор, но гость окликнул его:

      – Да ключ-то мне отдай!

      Вбежав во внутренний двор, Зарядько заорал что было мочи:

      – Братцы! Станичники! Горим! Ворота извозчичьи горят!

      Караульные бросились к воротам, распахнули их пинками, густой дым повалил во двор.

      – За водой в конец улицы! – кричал Маджуга, выбегая во двор и застегиваясь на бегу. – В цепочку! Передавать ведра! Живо!

      Казаки дружно разобрались, и вскоре первые выплески с шипением ворвались в густое, расползающееся пламя.

      – Добро, – кивнул Маджуга и вдруг покрылся испариной: – А-а-а! Язвить тя! – и бросился к хранилищу.

      Там двое карауливших казаков в волнении переступали с ноги на ногу. Бежать нельзя. Оставить станичников – тоже не по-казачьи.

      – Гляну, что ли? – спросил один.

      – Нельзя, стой! – одернул другой. – Справятся. Там хорунжий. Одолеют.

      Однако отвлеклись все-таки, потому не заметили бесшумно ворвавшихся в помещение гостя и Зарядько. А когда обернулись и увидели – было поздно: оба полегли под меткими выстрелами.

      – Стрелять не умеешь? – огрызнулся на приказчика гость, пряча револьвер за пазуху.

      – Умею… но… как-то… – мямлил с перепугу Зарядько.

      – Хватит лепетать! Принимай ящики! – гость подбежал к люку, открыл замок и прыгнул во тьму. Предусмотрительно захваченный фонарик осветил перед ним стеллажи с окованными железом ящиками.

      – Добро, – крякнул он и подхватил ближний ящик. Поднатужась, вскарабкался по невысокой лестнице и показался над люком.

      – Принимай!

      – Я тебе сейчас приму! – метким выстрелом с ходу вбежавший Маджуга сбросил гостя обратно в люк. Но покачнулся и сам – от пули, выпущенной Зарядько из темноты. Пошатнувшись, он стал заваливаться на спину и, теряя сознание, успел заметить вбегавших в хранилище казаков. Одеревеневшими губами пролепетал только:

      – Целехонько, Лександра Петро…

      9

      Наутро в Фаочинзу приехали мать, сестра и старший брат Ойхэ – Файхо. Удивительно, но факт гибели Ойхэ родители приняли совершенно спокойно, по крайней мере, внешне. Кандауров пояснил:

      – Им главное – правильно похоронить, чтобы все было по писаному, как издревле велось…

      Но только Файхо с самого приезда глядел на гостей очень уж неприветливо. Когда Кандауров спросил о причинах этого у отца, старик объяснил ему, что Файхо теперь за главу семьи и считал Ойхэ своим наследником, но чужие люди погубили его…

      – Но