Черное эхо: Эдем. Maria Kowalsky

двери пробегала черная собака. Неужели я схожу с ума?

      ___

      Заболели все. Симптомы одни и те же. Врач явно встревожен. Кордиале исчез. Не знаю, сколько еще я выдержу.

      ___

      Приходила моя жена, говорили с ней о дочке; она просит меня вернуться домой.

      Алия, я же сам видел, как ты умерла.

      Ты не можешь быть здесь…

      ___

      Я продержался до рассвета, я цеплялся за воспоминания, но они сыграли со мной злую шутку.

      Я никогда не был в Токио.

      Никогда не бил свою жену, не убивал человека на темной улице.

      Не прыгал с моста, пытаясь покончить с собой.

      Да помогут мне боги! Я сошел с ума.

      – А теперь ознакомься вот с этим, – Стефано протянул ему потрепанную, пожелтевшую газету, раскрытую на второй полосе. В самом низу мелким шрифтом был напечатан год издания: 1965.

      Обведенный маркером материал оказался небольшой заметкой об исчезновении известного в Японии преступника Джина Ямамото в лесах Конго. Обвиняемый в совершении пятнадцати убийств, Ямамото страдал психическим заболеванием, не раз пытался совершить суицид, но останавливался в последний миг, а затем убил прохожего на улице перед баром и скрылся. Почему он выбрал Африку, так и не выяснили, но в джунгли за ним никто не захотел идти, и дело осталось подвешенным в воздухе.

      Левенхауз был абсолютно уверен, что Стефано смотрит на него с насмешливым превосходством, и не ошибся.

      – Это совпадение, – заявил он. Стефано хохотнул, откинулся на спинку стула:

      – Ты сам в это не веришь. Не бывает таких совпадений.

      – Не притягивай свои теории за уши только потому, что тебе так хочется.

      – Я был прав, – на выдохе проговорил Кордиале, торжествующим тоном. – Это не Эбола, Карл, это что-то покруче.

      – И наверняка смертоноснее, – Левенхауз вздохнул, признавая свое поражение. Пробежался по заметке быстрым взглядом. – Получается, что этот Ямамото по какой-то причине решил скрыться в пещере в джунглях, умер от заражения вирусом, а потом Сингх и его ребята раскопали этот штамм, и… Черт, нет. Я все равно не могу поверить. Это антинаучно.

      – Детали, о которых Сингх не мог знать, потому что следствие в 1965 году проходило под грифом «секретно»: Токио, убийство, попытка суицида – прыжок с моста, – Стефано улыбнулся, потирая ладони. – Каким-то образом воспоминания преступника стали последним, что видел Сингх. Вопрос: почему только он? Почему все остальные погибли, как от Эбола, а он, оставшийся последним, стал невольным свидетелем чужой жизни?

      Левенхауз смотрел на него мрачно, то и дело шурша страницами газеты, как будто ища опровержение теории Стефано.

      – Антинаучно или нет, но это феноменально, Карл. И я не намерен делиться своим открытием с кем бы то ни было.

      – Я знаешь что подумал? – Левенхауз потер переносицу, поправил очки. – Вдруг приказ бельгийского короля взорвать шахту в километре от пещеры объясняется тем же? Вдруг бельгийцы тоже с чем-то подобным столкнулись и решили от греха подальше уйти?

      Кордиале