Адмирал Хорнблауэр в Вест-Индии. Сесил Форестер

бы ни замыслил Камброн, Вотур с ним в сговоре, милорд. А он служит французскому правительству.

      – Вы правы. Бурбоны всюду суют нос, – задумчиво проговорил Худ. – Боятся упустить свое. Можно подумать, мы их разбили при Ватерлоо, не Бони.

      Копыта застучали звонче – экипаж въехал на пирс. Остановился. Худ открыл дверцу прежде, чем лакей успел соскочить с запяток, но когда они вылезали из экипажа, тот уже стоял перед дверцей со шляпой в руке, поблескивая темной кожей в свете висящего на козлах фонаря.

      – Жди, – бросил Худ.

      Они чуть не бегом кинулись к освещенным фонарем сходням; два матроса якорной вахты при их появлении вытянулись по струнке.

      – Мистер Харкорт! – крикнул Хорнблауэр, едва ступив на палубу – ему было не до церемоний. Возле трапа горел свет – там же был и Харкорт.

      – Здесь, милорд.

      Хорнблауэр вбежал в кормовую каюту. С палубного бимса свисал зажженный фонарь, второй принес Джерард.

      – Докладывайте, мистер Харкорт.

      – «Дерзкий» снялся с якоря в пять склянок первой вахты, милорд. Его тянули два буксира.

      – Знаю. Что еще?

      – Лихтер с грузом подошел к борту в начале второй собачьей вахты. Сразу, как стемнело, милорд.

      Низенький чернявый мужчина незаметно вошел в каюту и остался стоять в тени.

      – Ну?

      – Джентльмен, которого прислал мистер Худ, вместе со мной наблюдал за погрузкой, милорд.

      – Что грузили?

      – Я считал по мере погрузки. У них на бизань-штаге горели огни.

      – Ну?

      Харкорт приготовился читать по бумажке.

      – Двадцать пять деревянных ящиков, милорд, – прочел он, опередив нетерпеливый взгляд Хорнблауэра. – Я узнал эти ящики, милорд. В такие обычно пакуют ружья, по двадцать четыре ствола в каждый.

      – Пятьсот ружей и штыков, – быстро умножил Джерард.

      – Так я и думал, – сказал Худ.

      – Еще что? – спросил Хорнблауэр.

      – Двенадцать больших продолговатых тюков, милорд, и еще двадцать длинных, узких.

      – Не можете ли вы предположить…

      – Соблаговолите выслушать матроса, которого я отрядил, милорд?

      – Зовите его.

      – Спустись сюда, Джонс! – крикнул Харкорт и повернулся к Хорнблауэру. – Джонс – отличный пловец. Я послал его вместе с другим матросом в караульной шлюпке, и Джонс подплыл к лихтеру. Расскажи его милости, что ты разузнал, Джонс.

      Джонс оказался щуплым низкорослым парнем. Он заморгал от яркого света, робея в присутствии важных особ. Заговорил он с тем простонародным выговором, который сразу выдает уроженца лондонских трущоб.

      – Форменные мундеры, сэр, в тех больших тюках, сэр.

      – Как ты узнал?

      – Подплыл к лихтеру и пощупал, сэр.

      – Кто-нибудь тебя видел? – Это спросил Худ.

      – Нет, сэр, ни одна душа. Все были заняты, грузили ящики. Форменные мундеры, сэр, я говорил, сэр, я нащупал пуговицы, сэр. Не как у нас, сэр, а выпуклые, навроде пуль, целые ряды на кажном мундере. Еще я, кажись, нащупал позумент и чтой-то