Адмирал Хорнблауэр в Вест-Индии. Сесил Форестер

что бы вы посоветовали?

      Харкорт растерялся.

      – Вы могли бы повторить ему то, что уже сказали мне, милорд. Пожать ему руку…

      Хорнблауэр рассмеялся.

      – И прослыть самым скаредным адмиралом в истории флота? Нет. По меньшей мере золотая гинея. Две гинеи. Я сам их ему вручу, а вас попрошу по прибытии в Кингстон дать ему трехдневный отпуск. Пусть себе напьется, раз мы не можем наградить его иначе. На меня смотрит вся эскадра.

      – Есть, милорд.

      – Теперь, мистер Джерард, займемся приказами.

      Только к полудню «Краб» отшвартовался, и «Темерер» взял его на буксир; о чувствах Хорнблауэра можно судить по тому, что он не задумался о метаморфозах славного имени[5]. Все долгое, душное утро он диктовал приказы. Требовалось несметное количество копий. Худ отошлет их в запечатанных пакетах с каждым выходящим из Нового Орлеана британским судном. Остается надеяться, что хоть одно из них встретит королевский корабль и передаст приказы без задержки, неизбежной, если отправить депеши в Кингстон и далее по официальным каналам. Всем кораблям Вест-индской эскадры предписывалось обратить внимание на американское судно «Дерзкий». Буде таковой встретится, запросить капитана о намерениях и по мере возможности узнать, есть ли на борту солдаты. При сем (Хорнблауэр еще пуще вспотел, формулируя этот пункт) главнокомандующий напоминал британским капитанам свои ранее отданные распоряжения, коими оговорены действия в отношении американских судов. Если солдат на борту не обнаружится, запросить, где они высажены; если они по-прежнему на борту, до высадки их не спускать с «Дерзкого» глаз. В случае, если возникнет необходимость, пресечь намерения «Дерзкого», действовать в высшей мере осмотрительно.

      Приказы уйдут из Нового Орлеана не раньше завтрашнего утра, повезет их тихоходное купеческое судно – пока они доберутся до эскадры, Камброн сто раз исполнит задуманное. И все же не следовало пренебрегать даже и такой возможностью.

      Хорнблауэр потной рукой подписал двадцать копий приказов, проследил, как их запечатали, и вручил Худу. Прежде чем консул ступил на сходни, они обменялись рукопожатиями.

      – По-моему, милорд, Камброн направляется в Порт-о-Пренс или Гавану.

      Между Порт-о-Пренсом и Гаваной – более тысячи миль.

      – А может, в Картахену или Ла-Гуайру? – спросил Хорнблауэр с иронией. Между ними тоже тысячи миль, равно как и от них до Гаваны.

      – Вполне возможно, – отвечал Худ, словно не замечая сарказма. Однако нельзя сказать, что он вовсе не сочувствовал Хорнблауэру, поскольку продолжил: – Как бы там ни было, милорд, желаю успеха. Я уверен, ваша милость его добьется.

      «Краб» отшвартовался. «Темерер» взял его на буксир и запыхал смешанными с искрами дымом, чем крайне возмутил Харкорта. Опасаясь не только пожара, но и пятен на безупречной палубе, тот приказал матросам помпами качать воду на палубу и такелаж.

      – Завтрак, милорд? – спросил Джерард.

      Завтрак? Был час пополудни. Хорнблауэр не спал ночь. Вчера

5

«Темерер» – название нескольких кораблей британского флота, из которых самый знаменитый – 98-пушечный линейный корабль – был построен в 1798-м, участвовал во многих великих сражениях, включая Трафальгарское. Ко времени описываемых событий он уже шесть лет служил плавучей тюрьмой, а еще через четырнадцать лет был отправлен на слом. Это произошло в 1838 году и запечатлено на самой знаменитой картине Тёрнера, на которой паровой буксир тащит «Темерер» по Темзе.