Месть принцессы Джеллы. Ксавье де Монтепен

две недели. Однажды Джордж, возвратившись домой в четыре часа утра, заснул таким крепким сном, что пришлось немало потрудиться, чтобы разбудить его к завтраку. Быстро одевшись, он сошел вниз и встретил отца, на лице которого сияла радость. Старик держал в руке распечатанное письмо.

      – Что с вами? – спросил Джордж, целуя старика. – По-видимому, вы сегодня очень довольны!

      – Ты не ошибаешься, – ответил отец.

      – Причина этого в письме?

      – Да. Оно содержит приятную новость, и ты разделишь со мной радость. Мои милые воспитанницы Мария и Эва едут к нам!

      – А, – прошептал Джордж, – уже!

      – Они приезжают завтра, – продолжал Малькольм, – завтра, Джордж, ты увидишь свою, надеюсь, невесту, а Эдуард – свою. Но почему ты озабочен? Ты равнодушен к этой новости?

      Джордж попытался улыбнуться.

      – Наоборот, я очень рад, – ответил он. – Но ведь я никогда не видел Марии Бюртель, хотя она, должно быть, очаровательна, если вы считаете ее такой.

      – Ты прав, – ответил сэр Джон. – Несмотря на седые волосы, у меня горячая кровь, и я хочу все устроить слишком быстро, воображая тебя уже влюбленным! Впрочем, я ошибаюсь лишь во времени: сегодня ты равнодушен, но завтра ты будешь влюблен.

      – Вы убеждены в этом? – спросил снова Джордж.

      – Это так же верно, как и то, что меня зовут Джоном Малькольмом. Если сейчас твое сердце свободно, как ты клялся мне, то завтра оно будет занято!

      Джордж не ответил, а с приходом Эдуарда разговор стал носить общий характер. Через минуту лакей пришел объявить, что завтрак подан. Все сели за стол. Джон Малькольм только и говорил о грации, прелести и прекрасных качествах Марии и Эвы Бюртель, к великой радости Эдуарда, нежность и любовь которого к одной из сестер были безграничны.

      А Джордж страдал. Настойчивость отца причиняла ему сильную душевную боль, ему становилось невыносимо тяжело от упреков, которыми он награждал сам себя. Наконец он вышел из-за стола под предлогом головной боли и, удалившись в сад, бросился на скамейку, покрытую дерном.

      Преувеличивая свою страсть к незнакомке, он считал, что вышел уже из пеленок и отец, желая настоять на своем, злоупотребляет родительской властью.

      «Конечно, отец желает мне счастья, но он обманывается. Я свободен и хочу оставаться таковым! Мисс Мария Бюртель может выходить замуж за кого ей угодно. Пусть выбирает сама, но ручаюсь, что ее мужем никогда не станет Джордж Малькольм».

      Приняв это твердое решение, молодой человек несколько успокоился.

      «Завтра я дам генеральное сражение», – подумал он, возвращаясь к отцу.

      Остальная часть дня прошла совершенно незаметно. В десять часов вечера Джордж, следуя своему обыкновению, вышел в сад и с нетерпением ждал условного сигнала. Темнота окутала аллею и деревья, превратив все вокруг в волшебное великолепие таинственности и тишины.

      Согор не приходил.

      Молодого человека охватило отчаяние. Ревность подсказывала ему: уж