Собрание сочинений. Идиллия: Интерлюдия. Серебряная ложка. Джон Голсуорси

об анонимной заметке. Намек казался ему абсолютно верным и глубоко коварным. Он все еще размышлял, когда к нему подошли Майкл и Фрэнсис Уилмот.

      – Добрый вечер, сэр!

      – А, – сказал Сомс. – Я хотел с вами поговорить. В вашем лагере есть изменник.

      И без всякого злого умысла он бросил гневный взгляд на Фрэнсиса Уилмота.

      – В чем дело, сэр? – спросил Майкл, когда они вошли в его кабинет.

      Сомс протянул сложенную газету.

      Майкл прочел заметку и скорчил гримасу.

      – Тот, кто это написал, бывает на ваших вечерах, – сказал Сомс, – это ясно. Кто он?

      – Очень возможно, что это она.

      – Неужели они напечатали бы такого рода заметку, написанную женщиной?

      Майкл ничего не ответил. Старый Форсайт явно не поспевает за веком.

      – Скажут они мне, кто написал, если я пойду в редакцию? – спросил Сомс.

      – К счастью, не скажут.

      – Почему «к счастью»?

      – Видите ли, сэр, пресса – цветок весьма чувствительный. Он может свернуть лепестки, если вы к нему прикоснетесь. А кроме того, они всегда говорят вещи приятные и незаслуженные.

      – Но ведь это… – начал было Сомс, но вовремя остановился и добавил: – Так вы хотите сказать, что мы должны это проглотить?

      – Боюсь, что так, и заесть сахаром.

      – У Флер завтра вечер?

      – Да.

      – Я приду и буду наблюдать.

      Майкл мысленно представил себе своего тестя в виде субъекта в штатском, поставленного на страже у стола со свадебными подарками.

      Но, несмотря на напускное равнодушие, Майкл был задет. Он знал, что его жене нравится коллекционировать знаменитостей, что она порхает и своими чарами старается привлечь нужных ей людей. Раньше он только снисходительно ей удивлялся, но сейчас почувствовал в этом нечто большее, чем невинная забава. Быстрота, с которой загоралась и гасла ее улыбка, словно под стрижеными волосами был скрыт выключатель; живые повороты прелестной открытой шеи; искусно, или недостаточно искусно скрытая игра красивых глаз; томность и дрожание белых век; выразительные руки, которыми она легко и изящно лепила себе карьеру, – от всего этого Майклу вдруг стало больно. Правда, она это делает для него и для Кита! Говорят, француженки помогают своим мужьям делать карьеру. В ней есть французская кровь. А может быть, это стремление к идеалу, желание иметь все самое лучшее и быть лучше тех, кто ее окружает? Так размышлял Майкл. Но в среду вечером он тревожно всматривался в лица гостей, стараясь поймать иронические взгляды.

      Сомс следовал иному методу. У него в сознании все решалось проще, чем у человека, который критикует днем, а ночью обнимает. Он не видел оснований, почему Флер не собирать у себя аристократов, лейбористских членов палаты, художников, послов, всяких молодых идиотов и даже писателей, если эти люди ее интересуют. Он несколько наивно рассуждал, что чем выше они стоят, тем меньше шансов впутаться из-за них в какую-нибудь неприятную историю; и, пожалуй, денег взаймы